Евгений Спиридонов - Странный человек Валька Сорокин

Говорят, что время излечивает любые душевные раны, но вот уже почти два года прошло после смерти Жени Спиридонова, а все так же больно…

Подвело Женю сердце, но подлинной причиной смерти была контузия, полученная от фашистской мины двадцать два года назад.

Болезнь свою он охарактеризовал однажды так: «Больно. Очень больно достается каждое движение. Больно сидеть, больно стоять, больно ходить и даже лежать…»

Тем не менее я не встречал более жизнерадостного и компанейского человека. К нему шли, как на огонек, погреться, отдохнуть душой, поднять настроение. За месяц до смерти Спиридонов принимает участие во Всесоюзном конкурсе… юмористов. Конкурс был объявлен редакцией «С добрым утром!»; Женя получает на нем третью премию.

Все мы с детства знаем, что мужество бывает разное. Мужество бойца, который в разгар боя первым бросается в атаку и, презирая свистящую, гудящую, вырывающуюся из-под ног фонтанами огня и земли смерть, увлекает за собой всю роту. И мужество человека, которого жизнь опрокинула, лишила работы, друзей, здоровья, перспектив, но не сдающегося, не теряющего достоинства, борющегося до конца, из года в год, изо дня в день.

От Жени Спиридонова жизнь потребовала обоих этих видов мужества. И он с честью выдержал ее экзамен.

Чистая комната, белоснежные простыни, ласковые врачи и сестры… И насколько все это хуже, страшнее первого знакомства с госпиталем. Тогда, в январе сорок пятого, на границе с Пруссией возил Женю грязный, усталый обозник на видавшей виды армейской телеге из одного переполненного лазарета в другой.

Жгло раны, тошнило, разламывало позвоночник, но тогда была надежда, да что там надежда — уверенность, что все кончится хорошо: осколки мины извлекут, ушибы подлечат — и снова он будет со своей разведротой пролагать пути наступления на Берлин.

Так и случилось — вскоре место в госпитале было найдено.

Однако сейчас болезнь, обрушившаяся на него, была безжалостна: не затухающая ни днем ни ночью боль, постепенное, неотвратимое окостенение позвоночника и суставов, прогрессирующий паралич. Средств, способных побороть болезнь, медицина пока не знает. Вот он, второй и страшный взрыв той фашистской мины.

Но самые трудные минуты в жизни Спиридонова пришли, когда наступление болезни удалось приостановить, когда он встал с постели, смог передвигаться.

…Мать Жени была убежденной большевичкой. Из тех, что во время войны шли на самые трудные участки, голодали, видели, как голодают их дети, но и ста граммов хлеба не взяли сверх положенного из казенного котла. В четырнадцать лет Женя ушел из школы на завод монтером. В шестнадцать райком комсомола направил его как добровольца в военкомат. Роста Женя был малого, а тут еще война да работа заморили.

— И чего это нам таких присылают! — возмущался майор в военкомате.

Женя столько наговорил в ответ, что майор махнул рукой: «Лешак с тобой! Воюй, раз ты такой вострый!»

За малый рост и отчаянный характер Женю взяли в разведроту. Он всегда лез первым в самое пекло, но до января сорок пятого воевал без единой царапины. И вот Висла, Сандомировский плацдарм, наступление. Две полосы обороны армия, в которой служил Спиридонов, прошла почти без потерь. Третья обошлась ей очень дорого. Здесь-то и обрушилась на Женю та подлая мина. День победы был отпразднован в Чехословакии. Но он не стал для Жени началом мирной жизни. Пять лет в составе особого отряда колесил он по болотам и лесам Западной Украины, вылавливая бандеровские банды.

Банд было много. Они сжигали дома, вырезали целые села. Окруженные, дрались остервенело, в плен почти не сдавались. Бывало так: разбегутся по лесу, попрячутся в блиндажи, «схроны», — и попробуй их оттуда выкури! Чаще всего в таких случаях взрывали у входа противотанковую мину. Но иногда позарез нужно было взять бандита живым. Среди добровольцев, рискующих броситься в черную дыру лаза, первым был Женя Спиридонов.

И потом, служа на границе, в мирной спокойной обстановке, тоже не раз оказывался он в переделках.

К тому времени Спиридонов был уже офицером-локаторщиком. Заступая на дежурство, он нес ответственность за тысячи квадратных километров нашего неба.

Короче говоря, семнадцати лет был на передовой, привык к опасностям, к ответственности, к мысли о своей нужности, к ненормированному рабочему дню. Без всего этого Женя не мыслил жизни. И вдруг — мертвый штиль.