Ахмет Мальсагов - Лорс рисует афишу

Лорс выждал паузу. Теперь уже бесцеремонно зазвякали ложечки в стаканах, зашуршали обертки карамелей. В хоре междометий звучала только ироническая интонация. По лицам почтенной публики Лорс определил, что первый результат достигнут: народные артисты видят, что перед ними нахальный фанфарон, мальчишка, с которым можно вести себя как угодно. Раскрылись, потеряли оборону. Пора нокаутировать, иначе с ринга унесут его.

Лорс сменил тон и заговорил неожиданно тихо, проникновенно и серьезно:

— А теперь позвольте мне снова подсчитать результат всей этой нашей клубной работы, только всерьез: чистота, танцульки, изредка концерт и раз в месяц убийственная лекция вроде сегодняшней. Вот вам и вся цена нашей сказке. Кто виноват, что все это так убого? Ну, разумеется, директор. А где же вы, которые всё знаете и можете? Вы знаете, что у прилавка, где отпускают культуру, все длиннее и длиннее очередь. По клубной афише — «танцы, танцы, танцы» — вы видите, что мы обвешиваем публику у вас на глазах! Если бы вы поверили, что нам тут хочется что-то сделать…

Лорс не нашелся, как закончить, и сел.

Стояла тишина. Лорс не глядел ни на кого. Какая теперь разница, как они судят о нем, если он сказал искренне и то, что хотел.

— Позволь, позволь! — забасил в тишине Никодим Павлович, и его голос прокатился на букве «о», как на колесах. — Мы сюда ради постановки собрались или для чего? Мне давай пьесу, давай роль! А ты тут, мужик, какие-то космические проблемы развел.

Все враз зашумели.

— «Мужик»-то прав, Никодим! — кивнула в сторону Лорса и раздумчиво сказала Мусаева. — Собрались мы ради ролей, это верно. Но роли у нас должны быть пошире, чем в спектакле. Мы, пожалуй, могли бы выкроить понемножку времени для клуба, помочь ребятам… Лорс, у вас есть совет клуба?.. Только старый список? Эх вы, организатор сказки! Ну, пусть у нас сегодня будет нечто вроде совета. Не возражаете, Лорс? Вы ведь так и задумали, дипломат?

«Когда легковерен и молод я был…» Раньше, «в молодости», Лорс любил все и всегда делать только сам. Один. У него никогда не хватало терпения втолковать напарнику, что и как ему, Лорсу, хочется сделать. Он вырывал у ребят молоток или пилу. Растолкав всех и рассорившись со всеми, он маялся один. Не успел переломить его упрямство ни школьный коллективизм, ни институтский.

В клубе он с удивлением обнаружил: что-то можно делать и сообща. Аза незаметно подпрягала к нему помощников, даже вытаскивала дважды в райком тех, кто отлынивал от клубных поручений. Лорс поначалу усматривал в этом недоверие к его силам, раздражался, но потом увидел, что помощники далеко не всегда портят задуманное им, Лорсом.

Думать над какой-нибудь затеей он все же предпочитал по-прежнему один.

Сегодня было много умов. Что же они скажут Лорсу?

— Писателей пригласить бы из города. Встречу с ними в клубе… У меня знакомая поэтесса, не откажется приехать с друзьями.

— А почему мы никогда не организуем вечер лучших колхозников? У нас в одном только комсомоле столько замечательных звеньевых, доярок…

— Да что вы все о производстве! Быту надо учить, быту. Пропалывать свеклу колхозницу и без клуба научат, а вот шить, дом украсить…

— Час слушания серьезной музыки! Хотя бы час в месяц! Только для желающих. Проигрыватель и пластинка — что еще нужно для этого, а? У меня этих пластинок целая этажерка.

— Лорсу и Володе только увидеть мяч — и они могут сутки его перекидывать. Ну, пусть… Так хоть бы соревнование организовали. На приз Дома культуры! Спортивный праздник.

— Верно. Да и вообще бы побольше на воздух, в парк, а то закопались в клубных стенах. В старину и клуба не было, а народные игрища затевали: тут тебе и канат перетягивают, и лотерея…

— Слушай, мужик… Нехорошо! Что у тебя, свет клином сошелся на лекциях Водянкина? Не пускай ты его на трибуну. У нас же лекторов полно, я тебе подберу.

— А если б картинную галерею вот там, в фойе… Есть в колхозе один художник, жаждет выставиться, но стесняется…

Лорс только успевал записывать и поворачиваться от одного советчика к другому. Он со страхом наблюдал, как мечется по комнате джинн, выпущенный из бутылки. «Черт с тобой! Хорони себя в клубе!» — вспомнил он слова Керима на заупокойной мессе в первый клубный вечер. Чтобы реализовать все эти наказы, надо здесь вкалывать до седин, до полысения!

— Голубчик, а пьефеянс? Пьефеянс! — Это встала Зинаида Арсеньевна. — Ведь был в стаинных клубах пьефеянс!