Ахмет Мальсагов - Лорс рисует афишу

«Такой ли уж большой смысл в подобных делах?» — размышлял Лорс, стараясь увернуться от холодной струйки, стекавшей на лицо через брезентовую крышу грузовика. После бесконечных танцулек он впервые прикоснулся к настоящему клубному делу. Но что он, «полпред культуры», принес сегодня в «Восход»?

Интересно, что думают о поездке кружковцы? Они-то люди бывалые.

…Выгрузились. В клубе сегодня выходной, никого нет. Все одиннадцать участников концерта наперебой стали хвалить друг друга. «Так бывает в волейбольной команде, — подумал Лорс, — если игра выиграна. Даже мазилу хвалят!»

— Понравилось? — спросил Лорс у Тамары, когда гвалт утих. — Вы ведь сидели среди колхозниц…

— Мне было очень любопытно, — сказала она, помедлив. — Я волновалась… По-моему, выезд получился!

Лорс увидел по лицам умолкших кружковцев, что тщеславие не накормлено, порции — с обвесом. Деликатная Тамара поспешила подлить добавки, стараясь, чтоб каждому досталось хоть по полполовника. Она сказала приятное и Яше Покутному, и Капе, и Клавке, танцевавшей «цыганочку», и Липочке, и Вадуду… А закончила так:

— Толстая женщина рядом со мной сказала: «Ползаешь, ползаешь по делянке, а сейчас словно солнышко увидела». Другая приговаривала: «По телевизору оно, конешно, красивше, тут не заспоришь. Но я лично только живых артистов люблю смотреть».

«Артисты»… «Словно солнышко увидела»… И это организовал он, Лорс, подумал директор, тоже поддаваясь тщеславию. Он выжидающе смотрел на замолчавшую Тамару. Он тоже ждал добавки.

Половник, довольно-таки полный, поднесли ему с другой стороны.

— А говорили, провалимся без Эдипа! — сверкнула белейшими зубами Капа, хотя опасалась она сама первая.

Лорс потянулся, приосанился, подобно Эдипу, и сказал как мог скромнее:

— Ну что ж, будем стараться еще «красивше»…

Однако он тотчас съежился и засуетился, поймав проницательный взгляд Азы, потому что боялся не только насмешки, но даже намека на нее.

В эту минуту и появился в дверях аптекарь. Откинув мокрый капюшон плаща, он поздоровался, обвел всех улыбчивыми глазами.

— Ну, как прошла жатва лавров в колхозе?

Ничего неприятного в этой добродушной фразе не было, только Лорс вспомнил почему-то ухмылку Цвигуна там, в редакции, в день выхода злополучной корреспонденции: «Упиваешься славой, вундеркинд?»

— Лорс, можно вас на минутку? — попросил аптекарь и сказал Лорсу, когда вышли в зал: — Я уже второй раз вынужден сюда прибегать за вами. У нас Эля.

Слово «вынужден» он сказал так, что Лорс понял: аптекарь очень не хотел бы его встречи с Элей.

— Обязательно приду, — ответил Лорс, хорошенько подчеркнув слово «обязательно». — Отпущу ребят — и тотчас приду.

Аптекарь ушел. Кружковцев не пришлось отпускать, они уже расходились сами, потому что вышла Аза. И вышла со словами:

— Идемте, товарищи, не будем мешать директору. Ему надо еще отчет составить о наших… победных гастролях.

«Что это с ней? — опешил Лорс. — В машине свою косынку протянула: «Подложите под голову, а то лицо соломой колет». И вдруг так зло, без всякого повода о «победном» отчете».

Вадуд прошептал Лорсу, идя к выходу:

— Знаете что? Аза слышала, зачем вас аптечник зовет. Конечно, это не мое дело… Но Аза вас, кажется… очень любит.

В стенах Дома культуры Вадуд держался с директором строго официально и говорил ему только «вы», хотя они были одногодки.

Эля полулежала на диване в первой комнате, небрежно листая журнал. Ее красивое лицо не дрогнуло при виде Лорса. Но в подсиненных, широко открытых, как всегда, глазах блеснула за длинными ресницами радость.

Поздоровавшись с Лорсом, прошла на кухню жена аптекаря в накрахмаленном поварском колпаке с кружевами. Пахло ванилью и чем-то поповским. Свечами? Двери в гостиную были настежь, там горели свечи и сидели, играя в карты, четверо: сам хозяин, пухлая старушка с маникюром, знавшая тайну слова «доклад», еще какая-то старуха — черная и сухая, как мумия, с заносчиво выдвинутым подбородком, а четвертый… Цвигун!

— А-а, старик! Привет, — вскинул Цвиг волнистую шевелюру, не откладывая карт.

«Ты-то как сюда мог попасть?» — послышалось Лорсу удивление в голосе бывшего коллеги. Робко поздоровавшись со старухами, Лорс ответил коллеге, погромче называя его фамилию (Арк. Цвиг этого не любил):

— Привет Цвигуну.

Лорс поспешил вернуться к Эле.

«Жорж — троюродный брат мамы, — прошептала Эля, кивнув в сторону гостиной. — Мой отец его тоже не переносит, как и ты».