Гэри Шмидт - Пока нормально

Когда актеры, которые играли в «Джейн Эйр», услышали мой вопль из-за кулис в самый первый раз, они все стали оглядываться и искать, кто это сделал, а потом захлопали.

Неплохо, да?

Лил сказала, что у меня выходит очень естественно. Так, будто я даже ни капельки не притворяюсь. А как поживает самостоятельная по Трансконтинентальной железной дороге?

Мистер Грегори сказал, что лучше бы мне малость сбавить обороты – ведь не хотим же мы, чтобы зрители в двух первых рядах упали в обморок.

Миссис Уиндермир тоже сказала, что лучше бы мне малость сбавить обороты – ведь не хотим же мы, чтобы зрители в двух первых рядах обмочили себе штаны.

А в общем, мне стали нравиться репетиции, хотя из-за них я больше не мог ходить по субботам в Мэрисвилльскую бесплатную публичную библиотеку и рисовать там с мистером Пауэллом Большого Эскимосского Кроншнепа. Но я обожал смотреть, как Лил выходит на сцену. Обожал слушать, как она произносит свои реплики – которые, если вы помните, я уже знал наизусть. (Между прочим, правильно оказалось Ске́тчерд, и я ничего не сказал даже после того, как мистер Грегори поправил ее в третий раз.) А еще я обожал, когда Лил поглядывала в зал, чтобы проверить, смотрю ли я на нее, – и я всегда смотрел.

В мае Лукаса приняли на три тупые работы.

Вы можете себе представить, что мы при этом чувствовали.

И наверное, можете представить, что мы чувствовали, когда его уволили со всех трех этих тупых работ.

Первый раз его уволили с заправочной станции «Галф», и он был в этом совсем не виноват. Началось все нормально, но потом три дня подряд лил тупой дождь. Когда люди подъезжали, чтобы заправиться своим тупым бензином, Лукас в кресле поскорее выкатывался из гаража. Он должен был подкатиться к машине, чтобы спросить, сколько надо бензина, потом к колонке, чтобы его накачать, потом опять к машине, чтобы взять деньги, а потом к гаражу, чтобы взять там сдачу и Подарочный Хрустальный Бокал, потому что у компании была акция. К этому времени он уже успевал как следует промокнуть. Так что когда начальник Лукаса ехал домой и увидел одного из своих старых клиентов на заправке «Саноко», он остановился и спросил, почему он не приехал к ним, как обычно, и этот урод сказал ему, что не мог смотреть, как парень без ног все время выкатывается под дождь, только чтобы налить бензин, вот он и решил заправиться на «Саноко». На следующее утро Лукаса уволили. «Мы не можем позволить себе терять наших самых надежных клиентов», – сказал его тупой бывший начальник.

Второй раз его уволили из супермаркета «Эй энд пи», когда Лукасу пришлось взяться за край витрины, чтобы положить повыше какие-то яблоки, и тупая витрина сломалась у него под рукой. Можете себе представить, что стало со всеми яблоками. Начальник уволил его прямо на месте, среди этих яблок, которые рассыпались вокруг. Даже жалованья ему не отдал, потому что кто будет расплачиваться за эти тупые испорченные яблоки?

Третий раз его уволили из Катскилльского банка, где он проработал кассиром в субботнее утро два с половиной часа, пока туда не пришла миссис Ретке и не попросила его депонировать три чека и обналичить четвертый, и он обналичил не тот, какой надо, – так она сказала. Она жаловалась так громко, что подошел администратор, и Лукас сказал, что он обналичил тот, какой она сказала ему обналичить, но он уже исправляет ситуацию, а миссис Ретке сказала, что она не потерпит, чтобы о ней лгали личности вроде него, и она слышала, что наши солдаты творят во Вьетнаме, и он, наверное, так накачан лекарствами, что не может понять простых указаний, и как банк может такому доверять, и не дело банка заботиться о таких неудачниках, – а если банк думает по-другому, то она не собирается держать в нем свои деньги.

Лукас даже не стал ждать. Он сразу выкатился из банка. Раньше они договорились, что Кристофер встретит его после работы и поможет спуститься по лесенке перед входом, но Лукас решил, что справится сам.

А внизу он не разрешил никому помочь ему залезть обратно в кресло. Кристоферу он сказал, что это заняло полчаса. На самом деле, наверное, дольше.

По-моему, нельзя сказать, что в тот раз его уволили. Он как бы сам уволился. Вроде того.

Вечером, когда я вернулся из Нью-Йорка, Лукас сидел в гостиной и смотрел вестерн с Джоном Уэйном, где Джон Уэйн скакал на лошадях, и перелезал через заборы, и ходил так, как он обычно ходит. Кроме телевизора, в комнате не было ничего включенного. На первой рекламе я спросил Лукаса, как дела.