Гвюдлёйгюр Арасон: Морской узел

Проснулся Лои около полудня, а рыбаки все еще вытаскивали невод. «Слейпнир» тем временем вышел из залива в открытое море, там дул попутный ветер. Выборку невода закончили лишь поздно вечером.

В конечном счете набралось несколько бочек сельди. Их оставили перекатываться в трюме, пока сельдь не превратилась в бурую кашицу, провонявшую все судно.

Потом эту рыбу отвезли в Эскифьордюр, где ее переработали на удобрения.

Лето шло на убыль, и Лои все чаще слышал разговоры о том, что скоро конец промыслу. Сельдь теперь держалась в глубине, уходя все дальше от берега, добираться до нее становилось все сложнее, да и заметывать с шлюпки над бездонной пучиной, когда, того гляди, налетит шторм, было небезопасно.

Вечерами, после наступления сумерек, «Слейпнир» все чаще ложился в дрейф — искать сельдь в темноте не имело смысла.

Нередко во время дрейфа рыбаки вместо сна развлекались тем, что включали рацию. В эфире носились громкие звуки гармони: это какие-то весельчаки, тайком пробравшись в радиорубку, пока их капитан спал, забавляли себя и других песенками. Многим такие забавы нравились, но всегда найдется какой-нибудь совестливый моряк, который нагрянет в рубку в самый разгар веселья и велит прекратить эти завывания: не можете без них жить, сидите на берегу…

Обычно вскоре рация разносила язвительные стишки про такого совестливого.

К середине августа стали поступать вести о судах, прекративших промысел. На «Слейпнире» чувствовался разброд, ребята устали и тоже хотели поскорее заканчивать.

Лои радовался разговорам о завершении промысла. Он свое получил, и теперь его уже тянуло домой. Тоска по дому была настолько сильной, что он даже с удовольствием думал о школе.

Последний месяц Лои усердно преодолевал рифы «Морского ежегодника» и, как ему казалось, наконец-то вошел в тихую заводь. Если весной он еле-еле успевал по чтению, то теперь рассчитывал на твердую тройку. А большего, ему и не надо.

За это лето он освоил многое другое, гораздо важнее чтения.

Магнус еще давно нарисовал ему компас, обозначив на нем основные румбы. Этот рисунок Лои прилепил на потолке над своей койкой, чтобы он каждый день попадался ему на глаза. После вечерней молитвы Лои обязательно рассматривал его и вскоре знал назубок все страны света.

Кроме того, Лои научился определять курс по навигационной карте, высчитывать расстояния в морских милях, разбираться в магнитном склонении и в приливно-отливных течениях по всему побережью.

За лето его представления о промысле сильно изменились. Он убедился, что лов сельди — отнюдь не забава, не приятная прогулка под полуночным солнцем в проливе Гр и мсейярсюнд. Он познал ожидание, познал однообразие круглосуточного поиска сельди по всему морю, познал безнадежность, которая охватывает рыбаков, вытащивших пустыря, познал радость удачного замета. Он испытал, каково это — месяцами находиться на судне с одними и теми же людьми, неделю за неделей слушать их разговоры об одном и том же, быть поверенным их надежд и устремлений, главным образом связанных с тем, чтобы поскорее попасть на берег, имея возможность сообщить о семидесяти тоннах рыбы на брата — ведь от этого зависело благополучие их семей.

Чтобы стать рыбаком, мало было надеть бахилы и взойти на борт судна. Морское дело, вроде замысловатой головоломки, состояло из множества разнообразных деталей, которые должны были определенным образом совпасть, сложиться в одно целое — иначе ничего не получится. Нужно было изучить компас, уметь вязать беседочный узел, быть проворным, ловким и сильным, иметь хорошее зрение, чтобы издалека видеть идущую сельдь, привыкнуть спать не раздеваясь, уметь определять курс и драить палубу после разгрузки рыбы, а самое главное — нюхом чуять, где скорее всего есть надежда на улов.

То, чем Лои занимался с утра до поздней ночи, отнюдь не было забавой. Теперь он знал, что иногда от крепости рук, от того, сумеешь ли ты вовремя ухватиться за леер, зависит твоя жизнь. Опыт одного мгновения бывал здесь дороже опыта многих лет на берегу.

Жалко, что в школе его не будут экзаменовать по этому материалу.

Во время последнего захода в порт кок звонил домой, чтобы узнать про жену. Ее уже поместили в больницу, но исход родов пока не ясен, состояние у нее тяжелое, сказали ему.

Команда приуныла и с трепетом ждала дальнейших новостей, все приготовились к самому худшему. Кок был непривычно молчалив, даже не отругал Лои, когда тот попался ему на глаза с полным ртом изюма.