Кэрол Кларк: Узел

Ричи Блоссом скатился с кровати, когда неудачно потянулся за новой парой колготок.

— Бёрди! — воскликнул он, посылая воздушный поцелуй в направлении увеличенной кодаковской фотографии покойной жены. Снимок был сделан как раз во время их с Ричи последнего пикника на заднем дворике дома, где они жили. — Лучше было бы, если б ты вместо меня пыталась влезть в них.

Ричи продолжал извиваться, натягивая на себя колготки теперь уже не на полу, а на пятнистом, в золотую и зеленую крапинку, потрепанном коврике, который был когда-то приобретен в ознаменование сорок пятой годовщины их с Бёрди свадьбы.

— Эге-гей! — протянул он, довольно глядя на собственное отражение в зеркале, закрепленном на дверце платяного шкафа, и болтая в воздухе ногами. — Ничто! Повторяю: ничто, даже когти страшной колдуньи не смогут порвать эти мои колготочки! — Двигаясь, как это делают известные танцовщики, Ричи развел ноги в стороны, потом хлопнул ими друг о друга. Получилось нечто похожее на «ножницы», которые стали столь модными в современных классах аэробики. Вид собственных ног, теперь полностью облаченных в атлас, Ричи очень понравился. — Ни одного разрыва! И даже ни одной зацепочки! — с энтузиазмом констатировал он.

Ричи вновь ухватился за ткань, плотно облегавшую его правую ногу, и изо всех сил потянул ее на себя. Он прекрасно знал, что мозоль на его правой пятке так затвердела, что может не только порвать колготки, но даже рассечь деревянную доску. Натянув мягкую материю достаточно высоко, он разжал пальцы, опять сел на кровать, а потом еще раз сильно дернул ткань вверх. Только после этого он согнул ногу в колене и стал внимательно изучать результаты своих экспериментов.

— Даже следа не осталось! — шепотом отметил Ричи.

И он беспокойно огляделся, словно опасаясь, что кто-то может его подслушать. Именно сейчас он убедился в том, что изобрел нервущиеся, не цепляющиеся, не боящиеся самых твердых мозолей колготки. Иными словами, осуществилась та мечта, что он лелеял, еще когда Бёрди, Бёрд Легз, или «Птичьи Ножки», не могла найти себе чулки, которые бы не раздувались парусом на ветру вокруг ее спичкоподобных икр. Это вынуждало Бёрди постоянно подтягивать колготки, что и приводило к тому, что никакая пара не жила дольше одной партии в мини-гольф.

— Бёрди, Бёрди, Бёрди, — радостно пел Ричи, вновь обращаясь к фотографии жены.

Снимок, к сожалению, был сделан как раз в тот момент, когда Бёрди готовилась крикнуть мужу, чтобы он поторопился. Этот кадр был самым последним на пленке, поэтому сделать следующий уже не было возможности. Неожиданная кончина Бёрди во сне в ту же самую ночь привела к тому, что Ричи утратил к «кодаку» всякий интерес. Конец был положен и проблемам Бёрди с ее колготками.

— Вот этот вот шедевр я создал в память о тебе, мой милый лютик, мой цветочек! Женщины смогут покупать их разной расцветки. И любые из моих колготок будут носиться долгие годы. Никто в мире не посмеет сказать, что это плохо.

Может быть, такое впечатление создавалось по той причине, что солнце, пробивавшееся сквозь густой влажный воздух Майами, неудачно отражалось на немного сморщенном носике Бёрди на фотографии. Возможно. Но совершенно очевидным было и то, что Бёрди в этот день на снимке выглядела весьма озабоченной.

Пронзительный рев и вибрация, шедшие от двигателей «Боинга-747» где-то под ногами Риган Рейли, не выдерживали сравнения с отвратительным щелканьем челюстей соседки, жевавшей жвачку. В течение долгих часов полета через всю страну Риган пыталась игнорировать эти звуки, но пределов испытанию не было. Одна пластинка жвачки сменялась свежей из, казалось, неисчерпаемого дорожного запаса. Единственная передышка выдалась на время поистине цыплячьей трапезы. Поковыряв предложенные блюда крошечной вилкой, Риган все-таки отказалась от попыток съесть хоть что-то, поняв, что стряпня, красовавшаяся на подносе и гордо названная в меню «лазанья ало аль форно», напоминает ей те сомнительного происхождения блюда, которые она вынуждена была есть в дни учебы в колледже.

Риган нажала на кнопку и откинула назад спинку своего сиденья.