Гвюдлёйгюр Арасон - Морской узел

— К завтрашнему утру «Слейпнир» будет здесь, — сказал находившийся в комнате пожилой капитан.

— Ура! — завопил Лои, который до сих пор молчал.

Он вскочил со стула и, провожаемый улыбками, выбежал из комнаты.

Когда Лои, запыхавшись, примчался домой, мама сидела на кухне и латала передник.

— Мама, сегодня ночью или завтра утром приходит с уловом «Слейпнир». Ты отпустишь меня в море, когда он разгрузится?

— Ну вот, опять за свое. Я скоро поседею от твоих глупостей. Иди-ка лучше в ванную и помойся.

Остаток дня Лои провел в бесконечных хозяйственных заботах, даже сбегал в молочную. После ужина он беспрекословно вымыл посуду, старательно подмел пол в кухне и без напоминаний сменил грязное белье.

Подготовив таким образом почву для разговора, Лои перед сном снова завел речь о промысле.

— Мама, пожалуйста, отпусти меня… Только разочек… Мы уйдем на день-два, возьмем улов и тут же вернемся.

— Ума не приложу, что с тобой делать, — устало проговорила мама, но невольно улыбнулась.

— Отпустить на промысел. Ну пожалуйста… Всего один раз. Я буду очень осторожным, со мной ничего не случится.

Мама сидела у окна, глядя в море:

— Давай ничего не будем решать до завтрашнего утра. Вдруг Паульми передумал…

Лои согласно кивнул головой.

Поцеловав маму перед сном, Лои улегся в постель и принялся рассматривать висевшую над ним фотографию отца. Если он долго смотрел на фотографию, глаза отца словно оживали — отец следил за ним взглядом, в каком бы месте комнаты Лои ни находился. Глаза ожили и на этот раз.

— Папочка, милый, сделай так, чтоб я попал на промысел, — тихонько попросил Лои.

— Что ты сказал? — сквозь сон пробормотала Сигрун, она спала напротив брата.

Лои отвернулся к стене.

— Ничего, спи дальше… Это я не тебе…

Но самому заснуть оказывается трудно. Лои не может не думать о промысле, о шхунах и кошельковых неводах, обо всем неизведанном, что магнитом притягивает его к себе. Идти бы сейчас в проливе Гр и мсейярсюнд под лучами полуночного солнца!..

Услышав мамины шаги, Лои поспешил закрыть глаза и притвориться спящим.

Прошло довольно много времени, прежде чем он убедился, что мама заснула. Тогда он, крадучись, слез с кровати, захватил одежду и вышел в кухню. Отсюда открывался вид на фьорд и было удобно наблюдать за прибывавшими в порт судами. К утру ожидалось четыре шхуны, в том числе «Слейпнир» с уловом сельди в четыреста бочек. Будущий матрос считал, что ему следует встретить свой корабль на пристани и принять швартовые концы.

Для человека, который ждет у окна прихода промыслового судна, время тянется неимоверно долго. Стрелки на часах движутся еле-еле, глядишь — к тебе уже подбирается дремота, ты начинаешь зевать, глаза слипаются… Но моряку нужно уметь нести вахту, уметь преодолевать усталость, от которой набрякли и смыкаются веки.

Чтобы убить время, Лои начинает считать чаек, с гомоном носящихся перед домом. Досчитав до двадцати, он смотрит на часы. Прошло всего пять минут…

Так время и ползет: Лои то считает чаек, то вглядывается в даль, где отражаются в воде горы Эйстюрфьёдль. Он бы дорого отдал, чтобы стоять сейчас на носу судна, идущего к берегу с богатым уловом.

В пятом часу утра Лои наконец замечает на горизонте рябь от корабля. Сон как рукой сняло, мальчик всматривается в это пятно, постепенно приближающееся к берегу. Вот уже можно кое-что разглядеть.

У Лои вырывается проклятие: «Дурацкая посудина с чужим номером! Какого черта ей здесь понадобилось?»

Подойдя к пристани, шхуна стопорит ход, подводит к борту неводник и приступает к швартовке.

И тут же на горизонте появляются еще два судна. Когда они подходят ближе, Лои видит, что одно из них — «Слейпнир».

Лои собирается уже выскочить на улицу, как вдруг слышит из спальни стук открываемого окна. Ну вот, плакал его промысел…

В кухню заходит мама:

— Ты уже встал, сынок? Так рано?

— Да…

Зачем рассказывать о том, что он всю ночь не спал, если никто об этом не спрашивает?

— Я сбегаю на пристань, встречу «Слейпнир», — говорит Лои, порываясь уйти.

— Только сначала поешь. Сейчас я приготовлю овсяную кашу.

В другое время он бы и слушать не стал про кашу. Но сейчас лучше было не перечить. Пока суда шли к причалу, в кухне раздавался звон посуды, а со двора неслись проклятия каше. Кончилось все одновременно: суда подтянули к борту вспомогательные шлюпки, а каша сварилась.

— Что с тобой? — возмутилась Оулёв, когда Лои выхватил у нее из рук молочник. — Подумаешь, как он спешит!