Андрей Жвалевский - Смерть мертвым душам!

А медведи ходят в треугольнике: те, кто попадает в этот треугольник, пропадают без вести.

Барыня с Муму думают: «А где же наши ходят, где заблудились, где затерялись?» А Герасим думает: «Дождись меня, Муму, скоро свидимся».

На завтрашний день Герасим и команда отправились за медведями, тут выбегает лесник и говорит:

— Я с вами.

Герасим отвечает:

— Не надо.

Лесник настаивает:

— Я вам помогу.

— Ты не можешь погибнуть. Если ты погибнешь, кто же будет охранять лес?

— Не бойся, не помру, а если помру, то лесу дадут нового лесника.

— Нет, только ты понимаешь этот лес по-настоящему.

Так и пошли они за медведями. Герасим говорит:

— Будьте осторожны!

Шли часы, а медведей нет.

Герасим говорит:

— А ты уверен, что они есть?

Лесничий отвечает:

— Да.

Шли часы, лесничий и Герасим оторвались от слуг, кричат:

— Давайте быстрее!

Но догнал только один слуга.

— А где второй?

Тот отвечает:

— Не знаю, за мной шел.

А барыня думает: «Что-то случилось».

Муму собралась в путь, отыскала их по нюху, и слуги достали ружья и застрелили медведя. Тут появилось сияние и вышли все пропавшие когда-то люди.

Думает Герасим: «Где же ты, Муму?»

Волнуются все, Герасим кричит:

— Муму! Муму! Муму! Муму!!!!!

Барыня говорит:

— Не волнуйся, не пропадет, если из воды выплыла и не утонула, то теперь уж не пропадет.

— А я волнуюсь, — отвечает Герасим.

— Иди к себе в каморку, а завтра на поиск!

Тут лесник собрался домой:

— Спасибо, что освободил лес, буду тебя добрым словом поминать да тост за тебя поднимать.

— Я тоже не забуду.

Все ушли по домам, а барыня-то схитрила. Перед тем как достали ружья, она отправила слугу спрятать Муму, чтобы Герасим работал у нее снова.

Герасим не мог заснуть, все выходил на звезды смотреть, думает: «Где же ты, животинка моя, подай знак».

Барыня тоже не могла заснуть, потому что соврала. Вот зовет она слугу и говорит:

— Мне так стыдно!

А тот отвечает:

— Не надо стыдиться.

Сам-то он был бесчестный.

Так наступил завтрашний день.

Герасим встал рано, барыня тоже собралась.

В плане была дырка, они не замели следы, а Герасим увидел эти следы и пошел по ним. Барыня была в волнении, срочно приказала перепрятать Муму.

Герасим спрашивает ее прямо в лоб:

— Ты причастна к пропаже Муму?

А барыня отвечает:

— Нет. Да как ты мог подумать?! Я теперь изменилась.

А тем временем слуга берет Муму и несет ее на рынок.

Продавать. Но не успел он дойти, как Герасим выхватил Муму. Тут и барыня призналась, что все это затеяла лишь для того, чтобы удержать Герасима. Она втайне любила его. А Герасим-то не знал. Поэтому и злился. А как узнал, так и говорит:

— А что ж ты молчала? Я ж из-за тебя чуть Муму не утопил. А я ее люблю куда больше тебя.

Но все-таки он ее простил. Подумал: кто ж еще его, немого и глухого, любить будет? Хоть эта барыня. Муму же собака. С ней не очень интересно. А так барыня, может, еще и родит ему кого-нибудь.

Последний день перед рождеством прошел. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Тут через трубу одной хаты клубами повалил дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле. Вдруг, с другой стороны, показалось пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко, а просто черт знает что такое. Однако же по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и по тому, что весь он был не белее трубочиста, видно было, что перед нами просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Поясним же, однако, что понадобилось этому адскому отродью во вполне христианской Диканьке.

Жил в Диканьке кузнец Вакула, силач и детина хоть куда, который черту был противнее проповедей отца Кондрата. Будучи отменным кузнецом, Вакула занимался также малеванием и слыл лучшим живописцем во всем околотке. Все миски, из которых диканьские козаки хлебали борщ, были размалеваны кузнецом. Кузнец был богобоязненный человек и писал часто образа святых, Но торжеством его искусства была картина, намалеванная на церковной стене в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день страшного суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа. Черт в аду выглядел таким гадким, что все плевали, когда проходили мимо; и с той поры черт поклялся отомстить кузнецу.