Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

Чудовище разворачивалось неторопливо: Вначале на поверхности показались с десяток или чуть более того лап, затем взбугрилось несколько черных туловищ, потом появились десять голов, и чудовище вдруг целиком оказалось на поверхности, огляделось и, увидев эшафот, почуяло на нем желанную добычу.

Оно шло, неторопливо переваливаясь на своих исполинских сорока лапах и десять его туловищ медленно то сливались воедино, то рассыпались вновь, порой в длину, а порой и в ширину. И когда одна его пасть издавала рев, то прочие с равными промежутками времени по одной задирались кверху и поочередно продолжали его.

Вертолет спикировал на него и осыпал градом пуль и снарядов, но дракон, взвившись на дыбы, просто смахнул его, как надоедливую муху, и откатившись в сторону бронированная винтокрылая машина взорвалась и запылала, как факел.

Стоя на задних лапах, чудовище огляделось. Их было десять, слитых воедино в разных временных плоскостях, но все равно Грис узнал его и изо всех сил закричал:

– Ша-а-алый! Командор, это мой медведь!

– Да, – согласился тот, – это твой треклятый зверь. Тогда, на звездолете, пока мы с тобой мирно беседовали, он сожрал все десять вневров, – и теперь, пожалуй, он уже не просто медведь, а медвежий бог…

Приблизившись, Шалый (а он теперь был ростом примерно с трехэтажный дом) свирепо облизнулся.

– Шалый, не ешь нас пожалуйста! – воскликнул Грис.

– Жр-р-р-а-а-а… – протянула одна голова, затем другая, затем третья, четвертая облизнулась, пятая потянула носом воздух, шестая сверкнула глазами, седьмая вздыбила шерсть, восьмая затряслась, девятая разинула пасть, а десятая щелкнула клыками в непосредственной близости от ноги мальчика. Но тут первая вгляделась и с немалым изумление прорычала:

– Гр-р-ры-ы..

– Др-р-р-у-у..

– Xo-р-р-ро-о-о… – в тон ей подтвердила третья.

Прочие Шалые также узнали его, а десятый, так даже облизал его своим гигантским шершавым, как терка языком, обдав при этом таким ароматом, что если бы мальчик не спрятал вовремя нос в рукав, то мог бы попросту задохнуться.

– Освободи нас, Шалый, – попросил Грис. – Пожалуйста.

Подумав, медведь тронул лапой цепи, и они немедленно проржавели, истлели и рассыпались в прах. Грис скатился с эшафота, стараясь держаться подальше от огромных медвежьих когтей. То же самое сделал и Вергойн. Но локти его были по прежнему скованы за спиной, а в руках он держал судорожно трепыхавшегося Пшука, который истошно завопил:

«Отпустите меня! Не давайте меня ему! Он хочет меня погубить! Спасите меня! Спасите!…

Увидев командора, медведь свирепо зарычал:

– О-о-о-н!.. Сожр-р-ру-у-у!

– Нет, нет, Шалый! Оставь его в покое! Остановись, это друг! – закричал Грис, пытаясь удержать внезапно рассвирепевшего медведя, но куда там! – одним прыжком настигнув убегающего командора. Шалый повалил его наземь и занес лапу. В последней попытке прикрыться от удара, Вергойн выставил перед собой Пшука,

– Не-е-ет!.. – закричал Грис. И закрыл лицо руками.

Кр-р-р-р-аккк!..

Гигантский серповидный коготь вошел глубоко в мешковину. В следующее за этим мгновение туда же вонзился и второй коготь, и третий, и пятый, и десятый, и содрогающееся тело «мудрейшего создания на свете» оказалось распоротым пополам. Медведь вновь занес лапу, но вдруг осел на задние лапы и сосредоточенно почесал за ухом, с изумлением глядя на нечто, вывалившееся из разодранного мешка. А оно, странное, туманное, зыбко мерцающее облачко, кружилось и клубилось, разбрасывая блестки, и шипело, и гудело, и поскрипывало, распространяя вокруг свет и тьму, и сияние, и тепло и нестерпимый жар, и космический холод. В нем, в этом облачке, размером с большой пляжный надувной мяч вертелись светящиеся спиральки и туманные облачка, загорались и гасли звездочки, и все это находилось в беспрестанном движении, и стремилось расшириться, разлететься…

– Что это? – восторженно прошептал Грис.

– Это – Центр Мироздания! – ответил Вергойн – Мировой Стержень. Серединный мир! Это – центр Жерновов – и отныне они будут крутиться, как положено! Кинь его мне! Кинь, Грис, дружище! Ну!.. – стонал Вергойн, но не мог приподняться из-за придавившей его к земле медвежьей лапы.

А шар с каждым мгновением все расширялся, и вскоре стал уже диаметром почти с гимнастический обруч, так что в нем уже можно было различить отдельные галактики, шаровые звездные скопления и отдельные блуждающие звезды-гиганты.