Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

– Нет, мы казним его завтра в полдень, вместе с Вергойном, – отрезал Миловид. – Пусть наш дракон хоть раз в жизни насытится до отвала.

– Нет-нет, – прокаркал Старый Какубан, протискиваясь вперед, – я требую, чтобы его отдали мне. Не забывайте, что с ним связано древнее пророчество.

– Ваша святость, – отмахнулся Миловид, – как установили наши эксперты, вашему пророчеству нет и полугода. Вас и ваших фарарийцев попросту обдурили. Этот мальчишка не имеет никакого отношения к судьбам Мироздания, он просто ничтожный маленький щенок, которому суждено подохнуть собачьей смертью, – он сделал шаг вперед и протянул руку. – На колени, щенок. На колени!

Но Грис смотрел и не видел его. Все его внимание было устремлено на церемониймейстера, который вместе с царем поодаль от всех стоял у окна, и на большой тяжелый ключ, висевший у него на груди. «В окно, – вспомнился ему голос Тройки. – Брось его в любое окно». И тут же, не дожидаясь следующего шага царевича, Грис весь пригнулся, собрался, сжал кулаки и с отчаянным криком: А-а-а-а-! – понесся на церемониймейстера. Все оторопели, не ожидая такого развития событий, а церемониймейстер, попятился и в страхе замахал руками, разевая рот, возможно пытаясь что-то крикнуть. Но не успел. В следующую секунду Грис нанес ему сильнейший удар кулаками и головой в живот.

А затем все было, как во время замедленной съемки. Мальчик почувствовал, как тело, о которое он ударился, подалось назад, зашаталось и, подхватив его обеими руками, вместе с ним перекатилось через подоконник. А потом они понеслись вниз, вниз, вниз, и вновь Грис на мгновение испытал ощущение полета, но это был полет в бездну, в абсолютный кромешный мрак. Он не видел ничего вокруг, лишь ощутил в кулаке громадный тяжеленный ключ. Он знал, что его надо любыми средствами вырвать из чужих рук и вышвырнуть куда-то далеко, во мрак, туда, где его ждут его друзья. Что он и сделал за мгновение до того, как вместе со своей жертвой опустился на натянутые вокруг башни маскировочной сети.

А затем наступил свет. Омерзительно яркий, пронзительный, режущий глаза сквозь сомкнутые веки, раздирающий на части, нестерпимо сияющий свет прожекторов. И были пинки солдатских сапог и противно-солоноватый вкус собственной крови во рту, и боль, боль в спине, в животе, в ногах от многочисленных ударов, пинков и затрещин, которыми его щедро наградили гвардейцы по пути от башни до дворца, от дворца до комендатуры и от комендатуры до тюрьмы.

– Привет, малыш, – с невеселой улыбкой произнес Вергойн, увидев Гриса. Он сидел в той же камере, куда минуту назад бросили и мальчика, но их разгораживали толстые прутья частой стальной решетки. – Вот и подошла к концу наша с тобой сказка.

– Сказки должны кончаться хорошо.

– Это когда они пишутся для очень маленьких детей, – возразил командор. – А детям постарше можно рассказывать и грустные сказки. А для взрослых подбирать и совсем печальные. Боюсь, что мы с тобой попали именно в эту категорию.

– Так вы… вы тоже землянин?

– Возможно, – командор пожал плечами. – А возможно, и нет. Я исходил так много земель, что уже нетвердо помню, какая из них была моей родиной. Но я везде сражался со злом, с мраком, с холодом, с ненавистью. И везде меня сопровождали незадачливые друзья которые искренне пытались мне помочь, но вечно втравливали меня в безвыходные ситуации.

– Я… я никуда вас не втравливал! – обиделся Грис. – Это вы меня совсем заморочили своими снами. И на полянку заманили, не вы скажете? А кто мне сейчас дверь в башню подсказал открыть? Тоже вы. Вы! Вы! Вы! И вневры эти проклятые – тоже вы спрятали!

Вергойн тяжело вздохнул.

– Прости меня, малыш, но я совершенно искренне не подозреваю о чем ты говоришь.

– Как не подозреваете? Вы же сами спрятали вневры.

– Да, спрятал, а куда они потом подевались, не имею ни малейшего понятия. Может быть, их кто-то нашел и воспользовался для своих гнусных целей, но кто?… Ах, если б ты дал своему зверю сожрать этих фарарийцев и сломать их гриб, наша с тобой жизнь сложилась бы совсем по иному.

– Я же не зна…

– Поторопился ты сказать и «полный вперед» там, на Суперботе. Ты мог бы приказать «Огонь!» – и он перебил бы всех ящеров. И тогда мои друзья были бы живы, а я бы был на свободе.