Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

– Почему?

– Да потому, что вторжение в мир существа из антимира, пусть даже крохотного, нарушает баланс всеобщей гармонии мира и служит фактором нестабильности для различных физико-химических процессов. А ну-ка припомни, не сопутствовали ли твоему рождению какие-либо чрезвычайные обстоятельства?

Грис задумался. 1975 год рождения в его памяти (да и в нашей с вами) не ассоциировался с чем-либо особенно волнующим или примечательным. Он пожал плечами.

– Вот, разве что мама говорила, что когда меня рожала, гроза была ночью. Сильная гроза.

– Что значит «гроза»?

– Ну… – Грис развел руками, – это когда сильный ветер, и дождь, и молнии…

– Ага, – задумался Балабол, – значит чрезвычайно интенсивное перемещение пластов воздуха, чрезмерная конденсация влаги в нижних слоях атмосферы, сопровождаемые сильными электрическими разрядами? Все данные, указывающие на появление пространственно-временной трещины.

– Да что вы! – засмеялся мальчик. – Какие трещины! У нас грозы часто бывают. Я сам их сто раз видел.

– Сто раз? – изумился Балабол. – Чудеса да и только! Скажи, а может быть, ты сам ее и вызывал?

– Да что вы! Зачем?

– Ты может быть об этом даже не подозревал, просто подсознательно желал, чтобы вдруг началась гроза – и она начиналась! а?

– Не было такого, – покачал головой Грис.

– Ну, а, может, ты их умел прекращать? Допустим, очень-очень сильно хотел бы чтобы они прекратились и вдруг…

– Да, грозы в наших местах и в самом деле недолгие. И уж, конечно, ничего в них хорошего нет.

– Да-да, – пробормотал Балабол, поднимаясь, – все это действительно очень странно. Может быть, и в самом деле право древнее пророчество и никто иной как ты сможешь помочь нам разделаться с этим дрянным царьком и Старым Какубаном, который, кстати, так и не сумел сохранить своего царства.

– Как – не сумел? Ведь он же…

– О, это совсем другая история. А теперь пойдем, нас ждут несколько человек, от которых, возможно, в нашей с тобой жизни будет очень многое зависеть…

В полутемной зале собралось двенадцать человек в черных балахонах с узкими прорезями для глаз. Одним из них, возможно, был и Балабол, но Грис не мог догадаться кто именно, настолько эти «унтера» (так они себя называли) были похожи друг на друга в своих одеяниях. Придя раньше назначенного часа, Балабол проводил Гриса в узенькую каморку в тыльной части залы, где были свалены какие-то старые таблицы, так что за всем происходящим он мог наблюдать лишь сквозь небольшое окошечко в двери.

Итак, двенадцать человек сидели на двух длинных скамьях поодаль друг от друга, а один из них говорил, вдохновенно размахивая руками:

– Право же, лучшего момента нам не подыскать. Конечно, с одной стороны, никогда еще на планету не было стянуто столько воинских сил всех родов войск. Никогда еще так активно не шныряла спецура, никогда прежде не сходились в одной звездной системе аж три космических флота. Но, с другой стороны, чем больше толпа, тем легче ее распропагандировать. Стоит подсыпать червей в кашу, даже не подсыпать, а просто кому-то заорать, что кто-то ему сказал, что чей-то знакомый, дескать, этих червей видел, как тут же у двух десятков всерьез начнутся желудочные колики, а еще полторы тысячи начнут подражать им только для того, чтобы подурачиться, поваляться в санбате и поотлынивать от службы. В такой атмосфере достаточно одного-двух зажигательных лозунгов – и бунт готов! Ведь они же дети, господа, малые дети, это глина, из которой можно лепить что захочешь.

– А офицеров ваши детки в вакуум выбросят, – вставил кто-то.

– Позвольте, позвольте, зачем же в вакуум? – забеспокоился выступавший.

– А куда? Ну, в белковый котел спустят со всеми потрохами, вот и пойдете на корм своим же деткам. Все бунты так кончаются, офицеров – того, а унтеров вместе с ними.

– А в позапрошлом году, когда подавляли бунт в 16-м лазерном полку, так унтеров отправили в котел вместе с бунтовщиками… – уныло добавил кто-то.

– Ну да, так оно и выходит, что мы, господа, располагаемся где-то посередине между нижними и верхними чинами, потому-то нас и бьют. И те бьют. И другие.

– Вот потому-то мы должны взять в свои руки власть и раздавить и тех и других! – жестко произнес высокий мужчина. Услышав его голос Грис вздрогнул, уж очень знакомым он ему показался.

В эту минуту слово взял широкоплечий крепыш, и снова Грису почудилось нечто удивительно знакомое и во всем его облике, и в трескучем голосе, и особенно в его длинных, чуть ли не до полу свисающих руках.