Леонид Моргун - Грис-космоплаватель

– Но ведь это и называется дружить, – сказал Грис. – Друзьям всегда интересней вместе.

– Да? А ведь и впрямь интереснее. А у тебя тоже друзья? Ну, там, на твоей Земле?

Грис задумался. В той далекой, оторванной от всех этих событий жизни, у него, конечно же, было множество приятелей и просто хорошо знакомых ребят. Но назвать кого-либо из них своим другом, своим настоящим и единственным другом он не мог. Иначе он бы и не сбежал из дому. И, погрустнев, он отрицательно покачал головой. И вдруг все трое увидели, как над их головами поднялся весь раздувшийся от возмущения Пшук.

– Этого я тебе никогда не прощу! – гневно воскликнул он. – Мало того, что ты втянул меня во всю эту дурацкую историю, что я делил с тобой все опасности, столько раз спасал тебя от неминуемой гибели; мало того, что ты никогда не верил в мою гениальность, и мое высочайшее предназначение; мало того, что ты вышучивал и высмеивал меня, так ты еще и отказываешься признать меня своим первым и единственным другом?

– Пшук, миленький, ты только успокойся, – встревожился Грис, – я ведь думал не про тебя, а про людей.

– А что же мы, пшуки, совершеннейшие из всех созданий, мы чем-то хуже вас, нелепых существ с четырьмя отростками и одной крошечной неизвестно для чего служащей головой? Ну нет, прощай, неблагодарный! Я полечу узнавать истину о себе, и когда узнаю, пусть тебе будет стыдно! – с этими словами он взмыл в воздух и полетел, подгоняемый легким вечерним ветерком.

Грис с тоской проводил его взглядом. Ему было невыразимо стыдно. И в то же время его мучила обида за Пшука: неужто он со своими гигантскими мыслительными способностями так и не смог разобраться в том, что творилось в душе мальчика?

– Ты не думай, – утешила его Тройка, – эти Пшуки вообще все немного с придурью. Вон в один мешок при нашем штабе сложили шифровальные таблицы, а он так все перепутал, так все перешифровал, что пришлось вообще ото всех шифров отказаться и все самые секретные сообщения передавать открытым текстом.

Грис невесело усмехнулся. На душе его скребли кошки.

– На, переодевайся, – сказал Двойка, передав Грису узел с формой. – И поторопись, а то скоро политчас, потом занятия по специальности, потом – чистка оружия и обмундирования, потом вечерняя поверка…

– И так каждый день? – удивился Грис.

– Конечно.

– Все-то у вас служба, да служба. А когда вы играете?

– Что значит «играете»?

– Ну, там, в камешки, в салки, в ловитки, в жмурки, в прятки, в лапту, в казаки-разбойники, в войну…

Оба маленьких рядовых с удивлением переглянулись.

– Ни во что мы не играем, – пожав плечами, сказала Тройка. – А разве можно играть в войну?

– Конечно, можно. Мы вон с ребятами на Земле часто играли. Возьмем, бывало, понаделаем себе пистолеты и автоматы, и бегаем, стреляем…

– И многих убиваете?

– Зачем же убивать, когда можно понарошку. Понимаете?

Сняв с плеча свой карабин, Тройка передернула затвор. На ладонь ее выкатилась пуля с резиновым наконечником.

– Вы такими стреляете? – спросила она. – Или красящими? Только ведь они так больно стукают. Зачем вы играете в такие дурацкие игры?

– Так это у тебя настоящий автомат? – оторопел Грис.

– А что, бывают еще и какие-нибудь другие? – не менее удивленно спросила она.

Оба они с изумлением глядели друг на друга и оба друг друга не понимали. Один не понимал, как можно не быть счастливым, обладая таким прекрасным, многоствольным, самым настоящим оружием. А другая не могла взять в голову, как для собственного удовольствия можно заниматься таким тягостным, изнурительным и опасным делом, как война.

– Ну, давай, живее, – заторопился Двойка, – мы должны застать Балабола до вечерних занятий.

– Успеем, – сказала Тройка. – На сегодня все занятия отменили, всем велели чиститься, мыться и драить оружие к завтрашнему дню.

– А завтра что?

– Как – что? – удивилась она. – Воздушный парад, казнь преступника и свадебное торжество. Все тридцать три удовольствия.

– А кто такой этот Балабол, к которому вы меня собираетесь…

– Это наш унтер, болтун страшный, но добрая душа, никого не сечет, не то что строевик или политик.

– Так он ваш учитель? А по какому предмету?

– Да, всякую муру втолковывает. Физику, географию…

– А литературу? – Грис поинтересовался своим любимым предметом.

Но на его вопрос дети смогли лишь в который раз пожать плечами. Этого предмета в школьной программе не было. Когда он переоделся, девочка достала телесного цвета пластырь с заранее отпечатанным номером и прилепила ему на лоб.