Наталья Нусинова - Приключения Джерика

И вот как-то раз папа с Джериком пошли в магазин. Это было 5 декабря – тогда это был ДЕНЬКОНСТИТУЦИИ. Это значит, что в школу ходить не надо, и на работу родители тоже не пойдут, но длится ДЕНЬКОНСТИТУЦИИ всего один день, это еще не каникулы. И парада нет, на улице неинтересно. Правда, вечером все-таки салют. Ну, в общем, неплохой все же праздник, хотя и не самый лучший. Не то что, например, 1 Мая или 7 Ноября, когда всюду воздушные шары, красные флаги и леденцы на палочке.

И папа с Джериком пошли в булочную. Но что-то долго их не было. Мы уже стали волноваться – думаем, неужели, им сметана попалась, а потом, например, кошка побежала, Джерик рванулся, и они сметану до лестничной клетки не донесли. А еще хуже, если он голову из ошейника вытащил и побежал – а теперь лови его, да еще со сметаной в руках. У Джерика был слишком свободный ошейник, и он умел из него вытаскивать голову. Мы все хотели ему в ошейнике новую дырочку проделать, но так и не собрались. Вот теперь и ругай себя! Ну, а может быть, ничего плохого и не произошло, просто они знакомых встретили, стоят себе разговаривают. Все-таки ДЕНЬКОНСТИТУЦИИ. А тут мама говорит: «А если Джерика украли?» Она всегда все вперед чувствовала – просто дар у нее такой был.

И мы стали смотреть в окно в ужасной тревоге. И вдруг я вспомнила, что один раз мы уже так стояли и ждали – папа пошел ко мне в школу на родительское собрание – и его все не было. Я думаю: «Неужели меня так долго ругают? Все по очереди, что ли?» И тут подъезжает милицейская коляска, а в ней папа, весь в снегу, без пальто, с развевающимся шарфом. Очень веселый и оживленный. Обсуждает с милиционером ПЛАН ПОИМКИ ПРЕСТУПНИКА. Оказывается, во время собрания из раздевалки украли папино пальто, а когда это обнаружилось, то учительницы вызвали милиционера, чтобы он нашел вора. Милиционер, правда, вора не нашел, зато довез папу домой на мотоцикле с коляской. Но тогда я тоже обрадовалась и сказала папе: «Ведь я же говорила тебе, что незачем ходить на эти родительские собрания!» И теперь я вспомнила об этом случае и подумала: «Пускай все опять хорошо кончится».

И вдруг видим – а папа идет один. Без Джерика. Вошел, а мы к нему: «Где Джерька?» А он говорит: «Нет Джерьки. Украли у меня Джерика».

Оказалось, что дело было так: папа привязал Джерика у дверей булочной, а сам пошел за хлебом. А когда вернулся – Джерика не было. Он спросил у морожен щика, который стоял рядом: «Собаку не видели?» А мороженщик сказал: «Фокстерьера, что ли? Да вот, увели его только что. Подошел какой-то человек, отвязал поводок, потянул за него, фокстерьер упирался, а он его все равно увел. Я еще подумал: «Почему собака так упрямится, идти не хочет?»

Это был ужасно грустный день. Мы с Таней плакали у себя в комнате. Мы понимали, что никогда больше не увидим нашего Джерика. И еще больше, чем всегда, мы понимали, как мы его любим. Папа лежал на диване – один – и делал вид, что читает.

Но читать он не мог. Мама что-то делала на кухне – наверное, тоже плакала, одна, чтобы мы не видели. Вдруг папа сказал: «Надо повесить объявление. Чтобы вернули – за ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ». И мы все оживились. Папа вставил в пишущую машинку несколько листов бумаги с копиркой между ними и стал писать:

ПРОПАЛА СОБАКА.

ЖЕСТКОШЕРСТНЫЙ ТРЕХШЕРСТЫЙ ФОКСТЕРЬЕР

ПО КЛИЧКЕ ДЖЕРИК.

НАШЕДШЕМУ – ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.

Он вынул бумагу из машинки – и оказалось, что копирка была заправлена неправильно. Все отпечаталось на обороте первой странички. С папой такого не случалось никогда – он писал на машинке каждый день и очень хорошо умел ею пользоваться. Но просто он очень волновался. И еще он чувствовал себя виноватым перед нами – ведь это У НЕГО украли Джерика.

Нам всем было очень плохо. Никто в доме больше не бегал, не прыгал, не лаял, не грыз мебель, ни с кем не нужно было гулять во дворе и некому было менять воду в мисочке, не с кем было играть в охоту на тигров в Африке и в Красную Шапочку. И вообще – не было Джерика, его глаз, ушей, его черного кожаного носа и его короткого хвоста, которым он так весело вилял из стороны в сторону, когда мы приходили из школы. И никогда уже больше этого не будет – так думали мы все, разошедшись по комнатам и уткнув в подушки мокрые от слез лица.