Виктор Московкин - Как жизнь, Семен?

— Пашка, мне нужен чиж. Я от тебя не отстану, пока не получу обратно. Кому ты его отдал?

— Надежно отдал. Что ты волнуешься? Ну, не сегодня — завтра получишь. Если успеем тетку встретить, — может, и сегодня. Не будем же опять ссориться!

Ради чижа я готов был на все. Не надо злить Пашку, подобру лучше отдаст.

Мы зашли за Корешком и отправились встречать Пашкину тетку.

По лицу Пашки было видно, что мы опаздываем. До станции почти все время пришлось бежать. Миновали мост через реку, пролезли под вагонами и внезапно очутились на перроне. Как раз подходил поезд. Всего шесть вагончиков тащил измятый паровозик с осипшим гудком. Я думал, что это и есть тот самый поезд, на котором должна была она приехать. Но Пашка не бросился вперед, не проявил родственного беспокойства. Он прислонился к тумбе и внимательно приглядывался к пассажирам. И только когда народ вышел из вагона, а кому надо — вошли, Пашка кивнул нам. Вскоре и мы сидели в вагоне. Поезд направился в сторону Московского вокзала.

— Пашка, а тетя? Где мы ее будем встречать?

Он посмотрел на меня с недоумением, потом вспомнил, осклабился.

— Видишь, не приехала, поедем к ней сами.

Все это было очень странно.

Пассажиры — все больше колхозницы с бидонами и мешками — негромко разговаривали. Пашка осматривал каждую женщину, словно проверял еще раз, нет ли среди них его тетки. Видимо, он уверился, что в этом вагоне ее нет, позвал нас в следующий. Здесь и разыгралась комедия, в которой я не сразу разобрался. Пашка вдруг подмигнул нам и быстро пробрался в конец вагона. Я хотел направиться за ним, но Корешок задержал меня в проходе и заорал:

— Я тебе сколько раз говорил: «Сиди! Сиди!» А ты не слушаешь, знай свое!.. Теперь мамка придет, а ключи где? Забрал?.. И что всегда вяжешься за взрослыми?..

Я вытаращил на него глаза, потом оглянулся — сзади никого не было. Значит, Корешок орал на меня.

— Дома бы сидел! — продолжал он. — Избаловался, совсем не слушает никого.

Последние слова он произнес, как бы обращаясь к пассажирам. В вагоне сразу стихло, все повернулись в нашу сторону. Старик в полушубке заметил:

— Ты бы спокойнее, старший брат! О ключах самому надо заботиться, нечего на мальчишку сваливать.

И в вагоне сразу заговорили о неправильном воспитании.

— Куда только школа смотрит! — заявил старик в полушубке.

Однако Корешок мало прислушивался к рассуждениям пассажиров. Едва только я открывал рот, чтобы выяснить явное недоразумение, он распалялся еще пуще:

— Еще возьмусь за тебя! Вот погодь, дома будем! Ты у меня узнаешь!

В то же время он незаметно подталкивал меня к выходу. Я прижался к стене, со страхом глядя на него. Что у него на уме? И вообще не спятил ли он?

— Беги, дура-а! — прошипел он вдруг мне на ухо и тут же выскользнул за дверь.

Ошеломленный, ничего не понимающий, я бросился за ним.

Когда мы очутились на площадке, он торопливо оглянулся на подножку и, приготовившись к прыжку, крикнул раздраженно:

— Раззява! Чего стоишь? Махай за мной!

Он оттолкнулся и полетел под откос в мягкий глубокий снег. Плохо соображая, что делаю и зачем, я прыгнул за ним. В глаза брызнул снежный фонтан, в ступнях заныло, куда-то отлетела шапка…

— Жив ли? Ну поднимайся быстрее, идем!

Передо мной стоял Корешок. Метрах в пятидесяти от нас отряхивался от снега Пашка. В руках у него была хозяйственная сумка.

— Да пошевеливайся ты, дьявол! — орал Корешок.

Обратно к мосту мы опять бежали. Ноги еще ныли от прыжка, в голове шумело. И только когда выбрались на дорогу, пошли потише.

— Пашка, ты украл сумку?

— Откуда ты взял? — зло спросил он. — Мне тетка дала. Ты что, не видел?

Никакой тетки не было. Пашка обманывал. Это было заметно по его глазам, по всему виду.

— Тогда зачем Корешок орал в вагоне?

Пашка повернулся ко мне, замедлил шаги.

— Знаешь что? Помолчи лучше! — сказал он с ленивой выразительностью. — А то таких вопросов наставлю — не обрадуешься!

Всю остальную дорогу я молчал. В голове неразбериха, на душе противно, нет сил уйти, забыть все: и чижа, и Пашку с сухопарым Корешком.

В сумке оказались желтые полуботинки с фабричным клеймом, детская погремушка и кулек с мукой.

— Не густо, — сказал Пашка.

Он отдал сумку Корешку и объяснил:

— Сейчас прямо к моей матке, толкнем ей муку.

— А ты-то пойдешь? — спросил Корешок.

— Если можешь уговорить, иди без меня.

— Нет, уж лучше всем вместе.

В корпусе мы сразу направились к Пашкиной матери. Они долго уговаривали ее купить муку, она упорно не соглашалась.