Иван Лазутин - Суд идет

— Хотите в Москве остаться? — делая ударение на слове «Москва», спросил представитель из Моссовета, который в течение всей беседы не спускал глаз с Белявского. Его взгляд Белявский чувствовал на себе постоянно, от него ему становилось неловко. Теперь же, после такого лобового вопроса, он даже растерялся. И снова заерзал в кресле. Никак не ожидал такого предложения. Но тут же сообразил — он знал это по опыту прошлогодних распределений: те, кто изо всех сил цепляются при распределении за Москву, как правило, получают назначение куда-нибудь в самую отдаленную глухомань.

— Как вам сказать?.. Как москвич, я, конечно, не возражал бы против Москвы. Но если есть необходимость выехать из нее, я готов хоть завтра это сделать.

Довольный своим твердым и определенным ответом, Белявский несколько осмелел, выше поднял голову и тонкой белой рукой провел по густой кудрявой шевелюре. Теперь он отлично видел, что производит на комиссию благоприятное впечатление. В каком-то отдаленном центре его мозга блеснул луч маленькой надежды: «А что, если возьмут и оставят в Москве?» Но этот луч тут же погас, как только заговорил Варламов.

— Вашу просьбу направить вас в прокуратуру комиссия может удовлетворить. Предлагаем вам следующие города… — Представитель из прокуратуры сделал паузу, глядя в список, лежавший перед ним.

Белявский вытянулся в струнку. У него захватило дух.

— Итак, выбирайте: Иваново, Калинин, Алма-Ата, Красноярск, Омск… Вот, пожалуй, и все, что можем вам предложить.

— Может быть, еще что-нибудь есть? — нерешительно произнес Белявский. Его обескуражило, что в списке не упомянули Новосибирска. А он знал, что там должно быть одно место в областной прокуратуре.

Декан Скорняжников откинулся в кресле.

— Товарищ Белявский, вам предложили пять крупнейших городов, что же вы хотите? Тем более, если вы не настроены уезжать очень далеко от Москвы — можете выбрать Калинин, Иваново… Это же буквально в нескольких часах езды.

— Василий Михайлович, — всем своим тоненьким и гибким корпусом Белявский подался в сторону декана. — Меня не пугает то, что я буду далеко от Москвы. Я могу уехать и во Владивосток. Меня волнует совершенно другое.

— А именно?

— Я хотел бы попасть в город, где есть юридическое учебное заведение. Хочу заочно учиться в аспирантуре. И, кстати, по вашей кафедре.

— Так куда же конкретно вы желаете поехать? — спросил представитель из Моссовета, которому Белявский явно чем-то не нравился.

— Если можно — в Новосибирск. Я был бы очень вам благодарен.

Наступила минута молчания.

— Вы говорите, Новосибирск? — спросил Варламов.

Барабаня пальцами по столу, он принялся скандировать:

— Новосибирск, Новосибирск, Новосибирск… Что ж, молодой человек, можно вас направить и в Новосибирск.

Только заранее предупреждаю: работа ответственная. Следователь областной прокуратуры, с незамедлительным выдвижением на старшего следователя. Не подведете?

Белявский еще выше поднял голову и замер. Многое он готов был обещать в эту минуту. Но ему не дали говорить, а пододвинули на край стола листок с назначением в новосибирскую областную прокуратуру и предложили написать единственное слово: «Согласен» и расписаться.

Дрожащей рукой Белявский вывел это тяжелое, ответственное слово и размашисто расписался. До самых дверей он не переставал благодарить комиссию. То, как ему повезло, он понял только тогда, когда очутился в коридоре, где его встретили томившиеся в ожидании сокурсники.

Дмитрий Шадрин в это время сидел в круглом актовом зале и слушал, как Эра Перегудова играла на пианино. Ольгу он отправил домой и сказал ей, что как только освободится, так сразу же приедет к ней. Причем, тут же наказал, чтобы она приготовила на всякий случай холодную закуску. Все равно, на радостях или с горя, но не выпить по такому случаю грех.

В актовый зал Белявский не вошел, а влетел. Увидев через распахнутые двери Шадрина, которого искал по всем аудиториям, Белявский кинулся к нему чуть ли не с распростертыми объятиями.

— Ну как? — встретил его Дмитрий, когда Белявский уже пожимал ему руку.

— Поздравляю тебя, Димка, черт ты этакий! Честное слово, тебе-таки просто везет! Если бы ты видел, как я из-за тебя рубился! Как зверь! Как гладиатор! Там сидят мальчики еще те, аж в пот ударило. Но я их здорово, вот так! — Указательным пальцем правой руки Белявский нарисовал в воздухе несколько кругов и петель.

Он долго заверял Дмитрия, что его перевод в Новосибирск он полностью берет на себя.