Анатолий Байбородин - Озёрное чудо

Все замерли. Родители испуганно разобрали своих ребят и сгуртились подле двери, — наладились бежать от греха подальше.

— Вечно вы всё испортите! — сквозь плач выкрикивала Снегурочка, размазывая краску по щекам и утирая протёкшие, посиневшие глаза. — И откуда вы навязались на нашу шею.

— А тебя никто замужне берёт, — засмеялся Аверьян, признав в Снегурочке библиотечную девушка Нюшу Гурулеву.

Снегурочка крутанулась юлой и с рёвом убежала в подсобку плакать.

— Нюра-дура, в лес подула, — подразнил её Аверьян на тутошний лад, — сено ела, нам велела… Ну что, толпа, приуныла?! Веселей, ребята! — и властно, весело велел: — Без этого обалдуя с красным носом ещё веселей. Устарел!.. Дети счас телевизор смотрят — там грабят, убивают, — дети нынче развитые, а он им: в лесу родилась елочка… От кого родилась, от верблюда? Счас надо что-нибудь эдакое… цивилизованное, — Аверьян игриво повертел пальцами, — как на Западе. Сколько можно отставать?!

Аверьян Вороноф, несмотря на дряхлые лета, вдруг омолодился, взял вожжи в свои долгие цепкие когти.

— Ну, дети, построились! Так, так… И ты, Матрёшка, вставай. Нынче дети по-английски чешут будь здоров, а ты всё: мама ссы-ла мне станы… Построились… а теперь трусцой вокруг елки… и запели…

Аверьян Вороноф, угнув плешивую голову с рожками сивых заушных прядей словно старый козел, надумавший забодать кумушку-елку, потрусил вокруг елки, увлекая за собой ошалелых ребятишек. Но те испуганно расцепились, рассыпались горохом, настороженно прижались к мамкам, готовые юркнуть под материны подола, словно бурундучки в глухой кедровый потай. Аверьян же, подпрыгивая срамным козлом и растопорщив руки крылами, полетел по детским яслям, взблеял:

И тут из подсобки выметнулся Емеля-дурачок и, размахивая осиновым колом, пошёл на Аверьяна — вот тебе и Божий человек. Емелю догнала Снегурочка, с истошным воплем повисла на его свирепо окаменелых руках:

— Не надо, Емелюшка, не надо, милый?! Пропади он пропадом.

— Надо!.. Надо, Снегурочка. Я что, зря по двору рыскал, осиновый кол искал?! Это же нежить, тут без кола осинового не обойтись.

— Не надо, Емеля, не надо! — умоляла Снегурочка. — Детей напугаешь. Ты лучше… про щуку…

— М-м-м!.. — озарённо промычал Емеля и звонко хлопнул по толоконному лбу. — Такая нынче жизнь пошла, поневоле русские сказки забудешь. Ну, ладно, счас я с ним разделаюсь, как Бог с черепахой.

Емеля уставился на Аверьяна, который, вихляя полами черного пиджака словно хвостом, кружился вокруг елки и горланил про упырей и вурдулаков.

— По щучьему велению, по моему хотению… — зашептал Емеля, вскинув руки.

И тут Аверьян, ещё с разгона вертя хвостом, стал примечать, что и детва, и мамки, кои шарахнулись от него к стенам, стали расти на глазах, а ёлка своей кроной вроде уперлась в потолок. Потом он с диким и липким страхом смекнул, что сам быстро мельчает, и каркнул давнишнее, поолузабытое:

— Контррра!..

Он ещё хотел прибавить вгорячах: мол, вы же обалдуи, бестолочи!.. вы же без меня живьём пропадете!., но вдруг ощутил, что руки его обратились в чёрные крылья, а лицо болезненно вытянулось и затвердело чёрным, костистым клювом.

Возле елки топорщился иссиня-чёрный ворон, и глаз его злобно вращался в глазнице и заволакивался сизой мутью.

— Каррр! Каррр! Каррр! Покаррраю! Дуррраки! — пригрозил Аверьян Вороноф, потом взлетел, дал кругаля над перепуганными ребятишками и вдруг обрадовался, что сверху, ему видно всё, что творят русские дураки. «Чем бы их ещё пугнуть, дебилов?..» — призадумался летающий Аверьян, кружа над рождественской ёлкой и детворой. — Ёлку им свалить, что ли?» Нацелился ястребком, хотел сшибить тараном, но тут подоспел Емеля-дурачок и дошептал заклинание:

— По щучьему велению, по моему хотению…

Дверь самовольно распазилась, и в ясли-сад со свистом влетела пурга, заметалась, разгоняя тепло. Аверьян Вороноф, сморённый Емелей-дурачком, улетел в ночь, каркая проклятья. Заплакали ребятишки, закатилась в испуге маленькая Матрёшка.

Когда и старые, и малые одыбали от страха и потихоньку стали забываться в широкой песне, какую пел Емеля под гармонь, Снегурочка стала просить детей:

— Миленькие вы мои, родненькие… — всхлипывала она, — покличем Деда Мороза, аукнем. Какая елка без Мороза Ивановича?!