Мюриэл Спарк - Жемчужная Тень

Впрочем, путали детей только взрослые. Сверстники — никогда. После одного школьного концерта мать Сибиллы сказала ей: «На секунду мне показалось, что это не ты, а Дезире поет в хоре. Удивительно, до чего вы одинаковые. Я-то ведь ничуть не похожа на миссис Колман, да и твой папа менее всего походит на ее отца».

Как подруга по играм Дезире не нравилась Сибилле. Девочка была не по годам развита, с умом острым как бритва. Выяснилось, что дети, не отличающиеся большими способностями, часто бывают склонны к зловредности. Дезире могла невинно сидеть на каком-нибудь школьном вечере, скрестив ноги и глядя на фокусника, а потом вдруг без всякой видимой причины яростно пихнуть тебя локтем в бок.

Когда Сибилле исполнилось восемь, а Дезире девять, путали их уже редко, даже незнакомые люди или новые учителя. У Сибиллы нос заострился и приобрел более четкие формы, в то время как у Дезире, напротив, утонул в пухлых щеках и казался нарисованным. Лишь очень редко, в короткие зимние дни, когда часа в три уже смеркается и по всей школе включают свет, Сибиллу принимали за Дезире.

Когда Сибилле пошел десятый, семья Дезире переехала в их район. После уроков матери и няни водили детей на прогулку в сады, всячески призывая их играть и не обижать друг друга. Сибилла встретила появление Дезире довольно враждебно и заявила, что предпочитает книгу. Однако, когда несколько недель спустя в здешнем районе появились мальчики Добеллы, она явно оживилась. У Добеллов были смугловатая кожа и красивые темные глаза. Выяснилось, что отец их наполовину индус.

Как же Сибилла восхищалась Добеллами! Таких друзей у нее еще не было, настолько живые, настолько подвижные, в то же время мягкие, редкостно воспитанные. На их смуглой коже никогда не было ни пятнышка грязи, и ей это неосознанно нравилось. Тогда она была даже не против, чтобы Дезире играла с ними со всеми, — мальчики Добеллы были чем-то вроде лекарства против скуки, ибо что такое глупость, они просто не понимали и потому не замечали, что Дезире глупа.

Этой девочке не хватало душевной силы, она была не способна подолгу играть в игры, требующие развитого воображения, отличалась резкостью, всегда была готова исподтишка, ни с того ни с сего, ударить товарища. Добеллы попросту не обращали на это внимания. Быть может, из-за отсутствия сопротивления Дезире всегда убивала Сибиллу насмерть, в любой момент, когда ей этого хотелось, хотя это было не по правилам.

Сибилла же яростно восставала против того, чтобы ее приносили в жертву раньше времени. Без всякого толку Йен Добелл повторял: «Еще рано, Дезире. Подожди, Дезире, подожди. В нее еще рано стрелять. Она еще не перешла мост, отсюда стрелять бессмысленно, между вами большой валун. Тебе надо его обползти, и сначала Хью выстрелит в тебя и решит, что попал, но на самом деле только шляпку заденет. А уж тогда…»

Все впустую. Каждый день, прежде чем начать игру, все четверо садились на сухую колючую траву и договаривались о правилах. Игра начиналась. «Все ясно, Дезире?» «Да», — отвечала она, и так каждый день. Дезире кричала, взбадривая себя, издавала какие-то дикие звуки, даже когда, по правилам, должна была неслышно красться к разбойникам по лесу. Несколько оглушительных выкриков, и — «бах-бах, — ревела она, целясь в Сибиллу, — ты убита». Сибилла послушно падала на землю, не забывая вскинуться впрочем, мол, игра только началась, а Добеллы лишь вздыхали: «О господи, Дезире!»

«Ну, я с ней то же самое проделаю, — клялась себе Сибилла каждый вечер. — В следующий раз — завтра же, если дождя не будет, — я сама ее бабахну, она и панаму (это указатель) не успеет повесить на ветку. Скажу «бах-бах» не в очередь, и ей до времени каюк».

Но наступало очередное завтра, и Сибилла ничего не могла с собой поделать. Сохранить уважение Добеллов было важнее, чем победить в игре. Так что, используя все свое хитроумие, Сибилла, поелику возможно, уходила из поля зрения Дезире. Она пряталась за лавровыми деревьями, отпуская по ходу дела замечания, как в разговоре со слабоумным: «Я в укрытии, я вся зеленая, меня не видно за деревьями». И все же Дезире находила ее. Взгляд Дезире упирался в сплошную гряду холмов. «До меня целых полмили», — кричала Сибилла, меж тем как Дезире безжалостно направляла ствол в ее сторону.

«Меня не убьют, — обещала себе Сибилла. — К черту правила. Если ей можно, почему мне нельзя? Не буду падать, когда она бабахнет. В следующий раз, завтра, если дождя не будет…»