Александр Рахвалов - На гарях

Несмотря на теплую погоду, Тихон работал в телогрейке. Березовая плаха, тронутая по кромке топором, шипела и пенилась, как на огне, исходя зеленым соком. Тепло было по-летнему, хоть не месяц май стоял на дворе. Даже не верилось, после затяжного морока погода разыгралась, и воду, зазвеневшую в желобках, пришлось направлять в огромную бочку. Воробьи тут же надумали купаться и просыпались в нее, как горох.

— Намокнете, а если ударит заморозок? — улыбнулся Тихон, подходя к бочке. — Смотрите, я вас, чертей болотных, отогревать не буду.

В дровянике вздыхала корова. Постояв неподвижно, она принималась жевать и опять вздыхала, точно тяжелый корм давался ей через силу. «Тяжко ей, в духоте-то, — подумалось Тихону. — Выгоню за ворота, пускай походит».

Он направился к дровянику и выпустил корову. Она вышла в проулок и замерла.

Безобразные насыпухи отяжелели, вобрав в себя всю сырость, прижались к земле, как ожиревшие свиньи. Пугала выбитая по осени колея, куда сейчас стекали все ручьи и помои.

— Ты куда ее выгнал? — вышла следом хозяйка. — Она ведь тут ноги переломает. Что пню говорить, что тебе, пустоглазому.

Тихон промолчал. Ему не хотелось с ней связываться на трезвую голову. Он никогда не лаялся на трезвую…

А корова, откинув голову, гудела. Она смотрела в колею, наполненную водой, точно просила пить. Тогда хозяйка заставила ее повернуться и загнала в ворота, распахнутые настежь.

— Ого, какая чернушка! Поди, ведерница? Что ж вы ее выставили средь проулка, как на продажу, — прокричал человек в милицейской форме. Он стоял на другой стороне разбитого проулка и размахивал фуражкой, будто боялся, что его не заметят. Это был капитан Ожегов, местный участковый. — Сколько за коровушку отдали?

— Семьсот рублей, — ответила хозяйка. — Молодая, оправдает еще все до копейки. Раздою, бог даст.

— Вижу, что породистая, — хвалил участковый. — Вымя аж на земле лежит, как тыква. — Он помолчал и с некоторой даже официальностью заключил: — Я вас поздравляю, дорогие товарищи, с сей покупкой! Смелое решение, смелое. Когда новоселье?

— Ой, да какое там новоселье! — никак не хотела признаваться в своей радости хозяйка. — Только думаем входить, а вы уж… Прямо так сразу!

— Без лишней скромности, — отступил он к палисаднику, где было посуше. — Теперь пора о прописке подумать.

— Как ее добудешь? — опечалилась хозяйка. — Бегали, бегали по разным кабинетам, а толку? Кругом пожимают плечами: внеплановая постройка, внеплановая!..

— Я постараюсь помочь, — пообещал участковый. — Бумаги нужные подготовлю, и ступайте, торгуйте землю!

— Столько ходили, кланялись всем, как нищие… Даже не знаю, чем вас и отблагодарить. Хоть в ноги падай.

— Ерунда какая! — отмахнулся тот. — Я же вам говорю, сделаем прописку. А твой не попивает втихаря? Может, бегает в «Бычий глаз», а?

— Нет, что вы! — притворно удивилась хозяйка, как бы прикрывая собой молчаливого мужа. — Которую неделю сухой, как кринка на заборе! Не сглазить бы только… Беда.

Переступая с ноги на ногу, участковый смотрел в колею, залитую помоями, и, как показалось, забыл о тех, с кем только что разговаривал. Такое с ним случалось— задумчивым был… Но вот он достал папироску.

— Ты, Тихон, забеги ко мне — потолкуем о работе, — посерьезнел вдруг участковый. — Может, где и сам присмотришь по душе. Хватит сидеть без настоящего дела, коли домик собран и обжит. Чего молчишь?

— Ну как… Вы, конечно, правы, — опомнился тот. — Но ведь у меня в трудовой — горбатые! Кто меня возьмет на работу по своей специальности? Разве что в дворники… И то не возьмут.

— Видишь, Клава, каков молодец! Ни слова в оправдание, ни звука в ответ… Недаром, знать, офицерил в молодости. А, солдат?

Он продолжал балагурить, но Клава вдруг перестала его слышать, а только смотрела в ту сторону, где он стоял. Сейчас ей почему-то вспомнилось, как он, неброский, в сущности, мужик, поставил, что называется, на «попа» матерого цыгана из тех, кто косточек не наломали в труде праведном, потому и бесились с жиру.

Тогда она думала об одном: без копейки хорошего фундамента под домик не подведешь. А где взять такой материал, который бы ничего не стоил? И вдруг ее осенило, прожгло насквозь гениальной догадкой.