Вильям Козлов - Маленький стрелок из лука

Долгие протяжные гудки, затем такой знакомый глуховатый и вместе с тем детский голос:

- Да, я слушаю... Але? Кто это?

- Здравствуй, Ева...

Равнодушный голос:

- А-а, это ты... Приветик! Ну, как дела? Что новенького?

Набор пустых фраз, лишь бы что-нибудь сказать. Кал будто они не сидели у него на этой самой тахте, не целовались... Так, знакомые, даже не хорошие знакомые, а просто лишь знакомые...

- Ты одна?

- А что?

- Хочешь, я приеду?

- Ты с ума сошел! А родители? Я к тебе как-нибудь зайду. Пока.

- Подожди, Ева! - кричит он в трубку. - Как твои киношные дела?

- Никак. Надоело мне все это.

- Я слышал, ты замуж выходишь?

- Тебя это волнует?

- Я очень скучал...

- Надо же! А я не скучала... Послушай, у меня кофе на плите. Пока.

- Приходи завтра! В любое время. Я тебя жду... - и чуть помолчав: - Есть для тебя блок "Мальборо".

- Ты знаешь, чем меня можно купить, - усмехнулась она. - Да, а как поживает наш общий знакомый Григорий Данилович?

- Его нет, он умер! - горячо воскликнул Том.

- Умер? - поверила Ева, впрочем не слишком опечалившись. - Да-а, он ведь был старенький...

- Он умер для тебя... На кой он тебе, Ева?

- Мертвый? - зевнув, спросила она.

- Приходи, слышишь? Я тебя жду.

- Там видно будет, - он слышал, как она еще раз зевнула и, помедлив, повесила трубку.

Том с минуту сидел, возбужденно тараща глаза на ковер, затем схватил бутылку из-под коньяка, но она оказалась пуста. Блоха не уйдет, если на дне хоть капля осталась... Достал из бара начатую бутылку водки, налил в стакан и залпом выпил.

Жизнь снова показалась ему прекрасной, он включил магнитофон и, развалившись на тахте, стал слушать музыку. На губах его появилась улыбка, светлые, с рыжинкой глаза были задумчиво устремлены на потолок. Ева в городе... Это замечательно. Больше он ее никому не отдаст... А что, если жениться? Ну и что ж, раз она такая? Он тоже не сахар! Вот и будут они два сапога - пара. Какая бы она ни была, но ему ее не хватает. Он это понял за эти месяцы, а так она будет рядом... Изменит? Ну и что ж? Разве жены не изменяют своим мужьям? Каждый, идя под венец, думает, что уж его-то жена никогда ему не изменит, а проходит время, и самоуверенный муж начинает замечать, как на лбу набухают рога... В отличие от таких наивных мужей он, Том Лядинин, заранее знает, что ему жена будет изменять... Сейчас же он не ревнует ее к Грише, к какому-то режиссеру и другим? Почему же будет потом ревновать, когда она станет его женой?.. Да и обходиться Ева будет гораздо дешевле. Это сейчас она хорохорится, кичится тем, что ничего не умеет делать, а родит ребенка - изменится. Не может женщина, имеющая ребенка, не измениться. Сейчас она этого не знает, а потом и сама не заметит, как станет другой... А сколько еще ему. Тому, холостяковать? Тратить деньги на случайных знакомых? Уж лучше содержать одну Еву. А то, что она ему больше всех нравится, он это понял. И если жениться, то надо сейчас же, пока она находится между небом и землей: не учится и не работает, да и дома тяжелая обстановка. Стоит ей потверже встать на ноги, определиться в жизни, и тогда ему не видать ее как своих ушей, которыми он при большом желании умеет шевелить... Еще в детстве натренировался. Спорил со сверстниками на деньги и выигрывал...

Приняв решение жениться, Том решил действовать.

Среднеазиатская киношная одиссея Евы закончилась осенью в Чимкенте. Пока она снималась в эпизодах, Василий Иванов подобрал ей небольшую роль в новом телефильме; ей нравилось работать на съемочной площадке, но когда отснялась и ее перевели на должность пятого или десятого помощника режиссера, Ева затосковала. Одно дело, когда ты какая ни есть артистка, а другое - когда ты девочка на побегушках! Хотя новая должность ее и громко называлась "помреж", на самом деле она была курьером. Настоящие помощники режиссера закончили институт и имели непосредственное отношение к творческому процессу, Евой же скоро стали командовать все кому не лень, даже осветители.

С Василием Ивановым у нее вскоре состоялся очень короткий разговор. Надо сказать, что на съемочной площадке режиссер забывал про все на свете, иной раз даже не замечал Еву, что ее очень задевало. Если бы она поговорила с ним вечером, в номере гостиницы, очевидно, так бы все и не обернулось, но Ева подошла к нему в разгар работы на съемочной площадке. Огромный, бородатый, в кургузой брезентовой куртке - как раз моросил дождь, - Василий грубо спросил:

- Что тебе?

- Я не хочу плясать под дудку этой дурочки Виктории, - заявила она.