Сюсаку Эндо - Женщина, которую я бросил

Мицу было больно чувствовать на себе взгляды из окон больничных корпусов. Женщины, которые еще утром относились к ней приветливо и предупредительно, теперь смотрели на Мицу хмуро, завистливо, лишь немногие со смирением, но большинство — отчужденно. Когда Мицу повернулась к ним, женщины поспешили отойти в глубь комнат. Они, конечно, радовались счастью Мицу, но ее отъезд лишний раз напомнил им об их горе.

— Ну что ты мешкаешь? Поторапливайся! — Почувствовав настроение больных, сестра Ямагата решила поскорее увести Мицу.

Кано Таэко вышивала у окна, греясь на солнышке. Увидев вошедшую Мицу, она подняла голову.

— Я рада за тебя. Я так рада, Мицу!

Она через силу улыбнулась, но улыбка не могла скрыть обреченности, которая сквозила в каждом ее движении.

Мицу села на татами и вздохнула.

— А я не очень.

— Что ты говоришь?

— Мне кажется, я готовлюсь совершить что-то нехорошее.

— Ну что ты! — крикнула Кано Таэко. — Надо же такое придумать. Конечно, кое-кто не в силах скрыть зависти и даже враждебности к тебе, но ведь это понятно. Скорей упаковывай вещи и уезжай.

Мицу открыла дверцы стенного шкафа и вытащила свой обшарпанный чемодан.

Осталось положить старую кофту да пару белья — вот и все сборы.

— Морита-сан!

— Да?

— Я хочу тебе подарить вот это, — Кано Таэко вынула из своего ящика серебряное кольцо.

— Мне? Что вы!

— Возьми. Я должна была надеть его на концерт. А теперь оно мне не нужно. Пальцы так скрючило, что кольцо не налезет, — слабо улыбнувшись, Таэко посмотрела на свои руки.

Мицу невольно отвела глаза.

— Или ты… — Мицу поняла, что Кано Таэко хочет сказать «брезгуешь», и поэтому поторопилась перебить ее:

— Нет! Нет! Что вы! Такое прекрасное кольцо. Оно, наверно, дорого стоит.

— Тогда надевай! — и Кано Таэко положила кольцо на крышку чемодана.

Приближалось время обеда.

Скоро с поля и из мастерских вернутся больные — так было вчера и позавчера, так будет завтра и послезавтра, так будет до тех пор, пока всех их не отнесут в лес, на кладбище.

— Попрощаемся?

Девушки встали, глядя друг другу в лицо.

— Я тебя не провожаю. Ты понимаешь почему.

— Да.

Мицу остановилась на пороге и тихо сказала:

— До свидания.

— До свидания. Всего тебе хорошего, Мицу, — Кано Таэко повернулась к окну. Плечи ее вздрагивали.

В тот день, когда Мицу приехала в лепрозорий, шел дождь. А сейчас погода была ясная. Акации по обеим сторонам дороги качались под ветром, их листья отливали серебром.

Возле каштана, под которым три недели назад ее обнаружила сестра милосердия, Мицу остановилась и посмотрела на лепрозорий. Из трубы общежития медперсонала поднимался тонкий дымок.

«Да, теперь я знаю, какие там живут люди… какие у них страшные лица… страшная жизнь… бессонные ночи… Но не нужно больше думать об этом… Что мне до них?.. Чем я могу им помочь?..»

На автобусной остановке Мицу поставила чемодан и повернулась спиной к лепрозорию, приняв равнодушный вид.

Две крестьянки, ожидавшие автобус, смотрели на нее с любопытством.

«Не смотрите так на меня. Я хоть и оттуда, но я не больная. Я не такая, как те, кто живет там. Не верите — пойдите и узнайте».

Но в эту минуту перед ней возникло воспаленное лицо Кано Таэко… глаза женщин, прильнувших к окнам больницы… снова Кано Таэко, отвернувшаяся к окну… Как ласковы были с ней эти люди… учили вышивать…

У Мицу было такое чувство, будто она совершила предательство.

«Какая я дрянь!» — подумала она.

Она опустила голову и стояла так, ковыряя землю носком ботинка, пока не пришел автобус.

В Одембе, выйдя из автобуса, Мицу глубоко вздохнула — теперь она дышала воздухом того мира, в который так жаждала вернуться. Полуденные лучи солнца заливали витрины с сувенирами, многочисленные киоски вокруг привокзальной площади. Продавцы протирали стекла витрин и магазинные полки.

По улице медленно шел серебристый автобус. Провезли рекламу нового фильма. Часы на кинотеатре показывали половину второго.

Куда ей спешить? В Токио, где ни родных, ни друзей? В Кавадзаки, в пивной бар? Нет, нет, только не туда. Да никто и не поверит ей: ни хозяин, ни девушки…

С чемоданом в руке Мицу пошла по незнакомой улице. В витринах была выставлена косметика, а за пыльными стеклами ресторанчика — китайская лапша, сделанная из парафина. Раньше Мицу и внимания не обратила бы на это, но сейчас она жадно рассматривала все, что попадалось ей на пути. После больницы, где пахнет хлоркой и смертью, она радовалась всем сердцем встрече с самыми обычными вещами.