Роберт Джоунз - Сила притяжения

Эммет еще ни разу не встречал людей, которые так беспечно болтали бы о своих бедах. Им как будто все равно, кто и что о них знает.

Не думая, он ответил:

— М-м-м-моя мать умерла. Она убила себя. Но я не люблю о ней говорить. Ненавижу людей, которые жалуются на своих родителей.

— Почему? — спросила Эмили. — У всех есть парочка. Так же, как два глаза или две ноги.

— Два глаза есть не у всех. И две ноги не у всех, — перебил Брюс, замирая на полушаге. — А еще не у всех есть отец. Бывает же искусственное зачатие. Лучше бы меня сделали в пробирке. Тогда бы у меня не было матери. Хуже ее не бывает. Она украла мой диван. Правда. Мне не на чем было сидеть, пришлось податься сюда.

— А ты не м-мо-жешь его забрать обратно? — промямлил Эммет.

Брюс покраснел и подскочил к нему.

— Нет, — взвизгнул он, — но я натыкал в него невидимые булавки. Теперь, когда она садится на диван, они в нее вонзаются. И я уверен, что они еще там. Она хромает. Говорит, что попала в аварию, но это вранье. Она просто слишком глупа, не замечает булавок.

— Тут матерям здорово достается, — сказала Дафна. — Все их обвиняют. А отцов — нет, если они не насильники. Вот увидишь на сеансах семейной терапии — мамаши сидят и рыдают, а детки на них орут. И так постоянно. Вечно мамаши виноваты. Плохо.

— Клянусь, что она его украла, — продолжал Брюс. — Это ведь не та вонючая оранжевая софа в гостиной. Мой настоящий. Серый шелк с разводами, это я там в детстве слюни пускал. Мать так говорит, но я не верю, что это я. Мой диван.

Брюс кружил по комнате, размахивая руками. Эмили тряслась и курила. Дафна смотрела в одну точку.

Эммета восхищала сдержанность Дафны. Возможно, она просто посетитель, зашла однажды в больницу и осталась здесь. Эммету хотелось заслужить ее доверие, попросить ее поделиться всем, чему она тут научилась. Однако ему было неловко из-за своего заикания, и он не был готов ровной беседой добиться благосклонности.

— Я у-у-устал, — сказал он, поднимаясь. Дафна ласково улыбнулась.

— Мертвый, — неожиданно сказал Брюс.

— Что? — Все трое подняли на него глаза.

— Я сказал «мертвый». Он никогда не выберется.

— Прекрати, — сказала Дафна.

— Прекратил бы, если б смог, — продолжал Брюс, — но я не могу. Есть вещи, которые не изменить. — Он ущипнул Эммета за щеку и притянул его лицо к себе. — Прости, парень, но ты выбрал не ту дверь и сделал шаг в пустоту.

— Хватит его запугивать, — сказала Дафна.

— Я не запугиваю. Я просто хочу, чтоб он знал, куда себя загнал. Пусть поймет, что я знаю, кто он. — Брюс отпустил лицо Эммета. — А ну-ка, дай я тебе по руке погадаю.

Эммет попытался спрятать руку. Он родился без линии жизни. Те, кто верил в линии на ладони, обычно пугались, словно перед ними вдруг возникло привидение. Сам Эммет так и не решил для себя, верит он в предсказания или нет, но успокаивал себя, надеясь, что, даже если в его ладони кроется рок, ему, Эммету, не дожить до его исполнения.

Брюс ухватил его руку и силой разжал пальцы. Он сразу заметил не рассеченное линией место — словно карта, с которой кое-где смыли изображение.

— Я знал. — Брюс запрыгал на месте. — Он мертв. Он мертв. Я это понял, как только он сюда вошел. Кто из нас теперь сумасшедший? — торжествующе обратился он к Дафне.

— Так всегда было, — быстро произнес Эммет. Он сжал кулак и сунул в карман джинсов. — Всегда.

— Конечно, всегда, — ухмыльнулся Брюс. Он достал из кармана монету, подбросил ее и поймал тыльной стороной ладони.

— Видишь? Ее сняли с трупа. Я знаю человека, который снял ее с черепа, она лежала в пустой глазнице. Мой друг украл эту монету, кажется, в Египте. Думаю, он проник в пирамиду. Эти древние верили, что такими взятками обеспечат себе место в раю. Эта штуковина принесет мне удачу.

Брюс бросил монету Эммету. Она была коричневая и неровная, почти как камешек. Эммет перевернул ее на ладони. На другой стороне на металле был выгравировано крыло.

— У меня еще тряпка есть, — сказал Брюс, забирая монету. — Тот же самый приятель ездил на Ближний Восток и нашел ее там. В нее было обернуто лицо скелета. Знаешь как? Полностью, и глаза тоже, как будто его казнили. Тряпка намного лучше сохранилась, чем кожа того парня. Хотя, может, это была девица. Их же там расстреливали, да? Мой приятель хотел взять череп, но побоялся, что на таможне отберут, когда бомбы станут искать. Я ее тебе как-нибудь покажу, если ты, конечно, отсюда выберешься. — Он рассмеялся. — Может, в следующей жизни.