Роберт Джоунз - Сила притяжения

Эммет разобрал подушки из брюк и свитеров и подвесил их на гвоздь у потолка, чтобы на полу не собирались лужи, но вода тут же потекла по рукавам и брючинам. Деревья снаружи поначалу шуршали, как кринолины, потом зашумели, как клубки змей.

— Еще ночь впереди, на хрен, — сказала Луиза, прижимая к груди колени, будто сведенные судорогой.

— Это всего лишь дождь, — солгал Эммет, прекрасно понимая, что скоро темнота обнажит самое ужасное, что есть в его душе. Он почувствовал запах Луизиного немытого тела и отпрянул, словно оно заразное.

Палатка колыхалась и хлопала. Колышки давно раскачались.

— Брррр, — бормотала Луиза так, будто слишком быстро бежала и сама себя пыталась остановить. Эммет ухватил рукой край палатки и прижал его к земле. — Брррр.

Луиза подобралась поближе и погладила Эммета по плоскому бицепсу, бесстрастно, точно трогая скульптуру.

— Если сейчас на палатку упадет дерево и придавит меня, ты сможешь меня освободить? Как эти женщины, когда у них ребенка сбивает машина, и они в шоке хватают ее за бампер и поднимают?

— Я постараюсь, — сказал Эммет, представляя себе, как дождь заливает ему глаза, а он борется с непомерно тяжелым деревом. Он видел, что ветви не отрываются от земли.

— Нет, стараться мало. Тебе нужно просто подбежать и схватить его. Если остановишься подумать — мне крышка. Если ты докажешь мне, что сможешь, я, может, перестану бояться и усну.

Эммет знал, что сна все равно не будет. В спину врезалась галька. Куда ни повернись, кругом лужи. Вода стекала к палатке с холма и подмывала ее, как лодку.

— Ты плавать умеешь? — спросила Луиза.

— Немного, но так и не научился поднимать голову над водой, чтобы дышать. Так что я задерживаю дыхание, пока могу, и потом сдаюсь.

— А если река выйдет из берегов и меня смоет волной, ты как, прыгнешь меня спасать? Ты ведь не станешь ждать полицию, а просто сделаешь это, не раздумывая, правда?

Эммет не знал, почему Луиза решила, что именно она попадет в беду, а он нет, и у него будет шанс броситься ей на помощь. Он не хотел быть спасателем — плыть против течения и хватать утопающего за руку. Он хотел бы сам протянуть руку из воды и почувствовать, как сильный пловец вытаскивает его на берег.

Воздух застыл от холода. Эммет слышал, как Луиза вертится на влажном полу. Даже в темноте он видел, как паром поднимается его дыхание.

— Я хочу знать, — настаивала Луиза.

— Да, я прыгну в воду, — сказал он, представляя себе их тела, подхваченные пенистым течением. Он погладил Луизу по мокрому рукаву. Ткань была скользкая. Перед глазами у Эммета возникла больница с чистыми простынями и шерстяным одеялом, сложенным на кровати. Надо было освобождаться постепенно, как в холодную воду входить, шаг за шагом, пока не привыкнет.

— У нас не получилось, да? — сказала она тем же тоном, как в первый день, когда они познакомились.

— Не знаю, — уклончиво отозвался Эммет. Он не хотел первым предлагать ей вернуться.

— Нам от этого не избавиться, да? Не знаю, как ты, а я не могу, а может, и не хочу. Я тогда не врала, я действительно хотела убежать. Но теперь, когда мы здесь, мне кажется, я ни дня не могу нормально прожить. Ты ведь не обвиняешь меня, правда? Ведь так всегда бывает, когда сидишь взаперти, просто жутко хочется, чтобы ветер в лицо, как будто без этого дышать не сможешь. Но я и тут задыхаюсь. Или я не стараюсь, или у меня воображения не хватает ни на что хорошее. Я хочу побыть тут, выяснить, кто будет следующим президентом, и кто умрет знаменитым, и кто куда сбросит бомбу, и растают ли ледники, и взорвутся ли планеты, и Я хочу знать, что случится с такими людьми, как ты. По сути, я хочу знать, кто победит и кто проиграет. Но только со стороны. Как смотреть телевизор и бояться пропустить, что там дальше по программе. Я не настолько переживаю, чтобы влезть внутрь событий, быть частью этого всего, понимаешь?

Луиза поднялась на колени и посмотрела Эммету в лицо. В темноте он разглядел только темное облако ее волос.

— Я не знаю, что с нами будет, — сказала она. — Помнишь, как-то раз, еще в психушке, ты спросил, думают ли о чем-нибудь самоубийцы, прежде чем выброситься из окна. Может, они кому-нибудь хотят таким способом нос утереть? Вряд ли они о чем-нибудь таком думают. Скорее всего, просто переступаешь очередной порог, только за ним нет пола, а для тебя это уже не имеет значения. Ты как летящий лист бумаги, и тебя к стенам прибивает. Почти такой же тонкий. Я уже на пороге. Кто знает, может, если я буду продолжать двигаться, что-нибудь и выйдет. Но это не твое. Я не хочу, чтобы ты ушел, но сколько это все будет продолжаться? Я ведь хочу быть с тобой отчасти для того, чтобы тянуть тебя вниз. Между нами ведь ничего личного, я просто ненужный багаж, лишний груз, только жизнь тебе усложняю. Мне надо это признать. Но мы в любом случае уже в пути, и с нами уже ничего не поделаешь. Как будто бензин закончился, а ты едешь по холмистой дороге и смотришь на счетчик, который показывает, что бак пустой, и у каждого холма ты думаешь: «Ну вот, сейчас остановится». А потом ты каким-то чудом доползаешь наверх, отключаешь двигатель, чтобы просто скатиться с холма до следующего подъема, а потом слегка даешь газу, и вот ты уже на другом холме и опять скатываешься. Иногда так можно проехать несколько миль. Или даже до заправки. Но иногда бензин все-таки кончается. И мне просто очень интересно, когда же он кончится, я ведь не знаю точно. — Она рассмеялась. — Но мы скатываемся, малыш, сейчас мы скатываемся.