Валери Уиндзор - Лгунья

- Нет, - сказала я. И попыталась объяснить, что все было совсем по-другому, что это я голосовала на шоссе и остановила попутку. Голосовала... - сказала я, хотя едва слово попало мне на язык, оно тут же потеряло всякий смысл. - ... Голосовала...

- Ага, понимаю. Понимаю. Она просила её подвезти.

Я начинала злиться.

- Нет! Я... Я...

- Не торопитесь. Так и должно быть. Это из-за лекарств.

Его доброта меня растрогала, и я заплакала. Мне нужно было поговорить с Крис. Крис все разъяснит. Я не могла. Не могла сконцентрироваться, мешала боль. Не могла заставить слова подчиняться.

- Где она? - я попыталась сесть, но ничего не получалось.

Он нежно похлопывал меня по руке и, не сводя глаз с костяшек моих пальцев, с поразительной тактичностью пояснил - почти шепотом - что мисс Хьюис погибла в автокатастрофе.

- Нет, - сказала я, потому что это уже становилось смешным, я не могла совладать с ситуацией, опять не могла удержать руль. - Нет, не Хьюис. Крис. Крис Масбу.

По какой-то неясной причине этот ответ, кажется, порадовал его.

- Хорошо, - сказал он. - Просто отлично. - Он посветил мне в глаза маленьким фонариком, ослепил меня. Серая тень двигалась за его спиной. Сестра Мари-Тереза даст вам снотворное.

Я закрыла глаза. Снотворное мне не понадобится. Я и так вымоталась до предела.

- Нет, - сказала я, но меня, похоже, никто не слушал, и вскоре после этого боль ушла. Я стала легкой, как воздух, и поднялась над кроватью, и воспарила над мебелью. Когда я проснулась в следующий раз, день был уже в разгаре. За ночь комната, вероятно, уменьшилась, и стены теперь стояли прямо и заканчивались, как им и положено, потолком. Сестра сидела на стуле около окна и шила.

- Все болит, - возмущенно сказала я. Боль перестала заслонять собой мир, только досаждала.

Она обернулась ко мне.

- Je regrette, Madame, je ne parle pas anglais32.

Она отложила шитье и вышла из комнаты. Спустя несколько минут прибыл доктор Вердокс. Он оказался очень молодым человеком с рыжими волосами, вчера я этого не заметила.

- Доброе утро, - сказал он. - Вам лучше?

- Все болит, - пожаловалась я.

Он осмотрел аппараты, к которым я, кажется, была присоединена, и сверился с картой на спинке в ногах моей кровати. Потом откинул одеяло. Я была обмотана бинтами и пластырем.

- Скажите мне, где именно болит, - сказал он.

Это был довольно простой вопрос.

- Везде, - ответила я.

- Хорошо, - сказал он. Мне это показалось вовсе не хорошо, так я ему и сказала. Он улыбнулся и принялся тыкать своей ручкой мне в ступни. - Я хочу, чтобы вы сказали мне, мисс Масбу, чувствуете ли вы уколы.

- Нет, - строго сказала я.

Он забеспокоился.

- Не чувствуете?

- Нет, я имею в виду, что я не Масбу. Я не Крис Масбу.

Ручка застыла над моей правой ступней.

- Не...? - Он нахмурился. Я не могла понять, почему до него никак не доходит. Это же так очевидно. - Ну, хорошо, - в конце концов произнес он, ладно. И как же в таком случае вас зовут?

Я открыла рот, чтобы ответить, но ничего не получилось. Я не помнила. Боже правый, я не помнила собственного имени.

- Длиннее, чем Крис, - сказала я наконец, и это все, на что я оказалась способна.

- Верно, - сказал он. - Мари-Кристина.

- Нет. Она была Крис... другая женщина.

Взгляд у него стал озадаченный.

- Простите, я вас не понимаю. Вы пытаетесь мне сказать, что вы Катрин Хьюис?

- Да нет, конечно! - Для интеллигентного человека он был на удивление туп. - Я никогда не слышала о Катрин Хьюис.

Он тихонько дотронулся ручкой до моей левой ноги.

- Катрин Хьюис - так звали девушку, которая была с вами в машине, сказал он. - Которая погибла. Она просила её подвезти.

Это не укладывалось у меня в голове.

- Скоро память вернется, - мягко сказал он.

Я сделала ещё одну попытку:

- Меня зовут... - выпалила я, но все без толку. Я подумала, если попробовать с ходу, не размышляя, то удастся выловить имя из подсознания, но его там просто не было.

- Это вы чувствуете? - спросил он, проведя ногтем по моей подошве.

- Я все чувствую, - сказала я.

Он сел на кровать и пальцами раздвинул мне веки.

- Попытайтесь ещё разок, - мягко сказал он, заглядывая мне в мозг. Назовите мне свое имя.

Я покачала головой.

- Не знаю.

На глаза навернулись слезы.

- Нет, мадмуазель, прошу вас, не расстраивайтесь, - сказал он. - Это совершенно в порядке вещей. Такое часто бывает после сильного потрясения. Через день-два все восстановится.

Я слабо улыбнулась ему сквозь слезы.

- Факты говорят за то, - продолжал он, - что вас зовут Мари-Кристин Масбу. Так написано у вас в паспорте.