Геннадий Аксенов - Тайбола

Алексея охватила тревога: он-то считал, что до февральских вьюг еще недели две, а кажется, заваруха предстоит нешуточная.

Вдали синела спасительная зубчатая полоска леса. «Эх, кабы успеть пересечь болото до большого ненастья!» — молил Бога охотник.

Но налетел сильный порыв ветра с запада, и побежали белыми барашками потоки снежной пыли, как песок в пустыне. Еще порыв — и снежная волна ударила в грудь. А затем со зловещим сухим шелестом закружился белесый вихрь, вздымая ввысь клубы снега.

Снежное облако окутало все кругом, и не стало ни неба, ни земли — только гудящий, леденящий сердце мрак, в котором почти невозможно дышать…

Алексей поставил нарты набок, сел на шкуру оленя, повернутую ворсом кверху, и, склонив голову, закрыл глаза.

Двое суток свирепствовала стихия. Но Алексей, засыпанный снегом, словно медведь в берлоге, не ощущал мороза. Пережидая непогоду, он грыз сухари и тем поддерживал свои силы. Чувствуя за пазухой теплую сырость, радовался, что облюбованная сучка рядом с ним. До щенков в медвежьей шкуре было не добраться. Самого хоть откапывай!

Выбравшись из снежного плена после окончания циклона, Алексей обнаружил — из двух щенков, завернутых в шкуру, один задохнулся. Хорошо, что хоть второй жив остался!

В деревне Алексея ждали с нетерпеньем. По единодушному мнению, кобелька передали охотнику Федоту Ермолину. Сучку, по уговору, Алексей взял себе и назвал ее в честь родных мест Тайболой.

Как с дитем-первенцем, возился охотник со щенком: поил молоком, мыл в корыте, водил на прогулку в лес. Росла сучка довольно быстро. Жоркая, игривая и резвая, она целые дни неутомимо носилась около дома. К осени Тайбола вымахала в крупную собаку с серой густой шерстью и почти черной спиной. Отличалась она и хорошо развитыми костяком и крепкими мускулами. Однако не сбылась надежда Алексея, что она удастся в мать, ладную охотничью собаку. Тайбола походила на волчицу по всем статьям. Вечерами, когда в деревне вздыхала гармоника и слышались поющие голоса, Тайбола подвывала, открывая огромную пасть и показывая крупные белые клыки. Глаза ее при этом светились хищным зеленым огнем. Подходил младший сынишка хозяина Гришутка и успокаивал ее. Другим детям отец запрещал кормить собаку и играть с ней. Заметив, что кто-то из них пытается подкормить Тайболу хлебом или косточкой, разгневанный Алексей грозно кричал:

— Ты мне, сопливый, собаку не порть… Не нужна мне кусочница!

Не раз водил он шуструю молодую сучку в лес натаскивать на зверя и боровую птицу, но возвращался недовольный.

— Не лает она у меня, — жаловался землякам. — Не знаю, прорежется ли у нее голос. Найдет белку — прыгает на дерево как бешеная, царапает когтями кору, визжит, а не облаивает. Напуганная белка уходит от собаки в вершину дерева, и попробуй тут высмотреть ее на огромной лиственнице. Увидишь — так дробь до зверька не долетит. Что же — пулей белку с лиственницы снимать?

И все же хозяин терпеливо продолжал прививать охотничьи навыки своей Тайболе: сутки перед охотой держал голодной, гонял белку по мелкому сосняку, а после выстрела снимал шкурку со зверька и теплую тушку отдавал собаке. Ничего не помогало.

Собака, заметив белку, которая шла верхом, с вершины на вершину, по мелкорослому сосняку, пускалась вдогонку. Не отставая от белки ни на шаг, стлалась по земле с открытой пастью: возможно, надеялась, что, прыгая, с дерева на дерево, белка сорвется и свалится. Но по-прежнему ее не облаивала.

Стоило Тайболе взять след зайца, и также начиналась молчаливая погоня, которая завершалась порой и жестокой расправой над косым. К тому времени, когда подоспевал охотник, зверек оказывался разорванным.

— Волчья кровь в ней кипит, — сокрушался Алексей, — не выйдет из нее охотничьей собаки.

И раздосадованный шел к Павлу Пудовичу.

— Уж не порешить ли ее? Какой прок держать? — спрашивал его.

— Порешить немудрено. Ты, Алексей Геннадьевич, не будь торопким. Ведь молода еще твоя сука — игривая. Наберется ума, остепенится — ладной станет. Не с руки животину жизни лишать, — степенно наставлял его Павел Пудович.

Алексей послушался совета. Решил зиму провести с собакой в лесной избушке, на дальнем угодье. Если помощи от Тайболы не будет, охотиться ловушками. Все ж собака, хоть и тварь бессловесная, а человека понимает, так что веселее охотнику с ней.

Ранней осенью, когда в лесу на борах гриб на грибе растет — хоть косой коси, а по сопочкам и выгаркам, словно яркий ковер, рдеют россыпи спелой брусники, отправился Алексей на зимовье, прихватив с собой Тайболу. Избушка у него была небольшая. Окошечко — можно шапкой закрыть. У противоположной глухой стены — печка, сложенная из камней, которых кругом навалом, особенно на берегу маленькой речки. Сбоку нары на двоих, столик посредине избушки, лавка — все из аккуратно обтесанных бревешек. Над потолком проволока натянута с разными правилками — шкурки сушить. На лосиных рогах — двустволка шестнадцатого калибра и патронташ. В сенях — запас сухих дров, много полочек под мясо, дичь и рыбу. Тут же разные туески, корзинки, топор, лопата, голик березовый пол подметать, старенькая коса-горбуша.