Геннадий Аксенов - Байки (из сборника Страшно на дорогах)

Геннадий Павлович Аксенов родился в деревне Лебской Лешуконского района Архангельской области 28 сентября 1936 года. Приехал в Северодвинск в 1960 году, работал на Севмаше, учился в вечерней школе. Затем окончил Архангельское медицинское училище. Тридцать три года отработал фельдшером на станции «Скорой помощи».

Первый свой очерк опубликовал в газете «Правда Севера» в 1969 году. Был постоянным внештатным корреспондентом газеты «Северный рабочий». Был редактором радиожурнала «Литературный Северодвинск». Публиковался в Москве в журналах «Советская женщина», «Слово», «Мир Севера». В 1991 году был председателем городского литературного объединения «Гандвик», совместно с В. Шелыгиным издал сборник произведений писателей и поэтов Северодвинска «О Севере, о жизни, о любви…». Издал книги прозы «Тайбола» (Северодвинск, 1994), «Бажоный» (Архангельск, 1995), «Друзья детства» (Москва, 2000; Архангельск, 2002). С 1995 года — член Союза писателей России.

Шел август месяц, темнеть начинало рано. Те фляги с молоком вечерней дойки, что привозили с пастбищ, доярки стали оставлять в мелком колодце около фермы. Электричества в те времена в селах и деревнях глухого, таежного Лешуконского района не было. Молоко привозили поздним вечером, а для того, чтоб перегнать пять фляг через сепаратор, потребовалась бы вся ночь, поэтому утренний и вечерний надои молока совмещали, перегоняя через сепаратор днем, когда было светло. Чтобы молоко не закисло за ночь, его ставили в студеную воду, а под крышки фляг подкладывали лучинки.

Однажды утром заведующая фермой, краснощекая и веселая девушка Аня Лешукова, как всегда, занесла фляги с молоком в аппаратную и удивилась, заметив, что кто-то по литру молока взял из каждой фляги. Однако шум поднимать не стала. «Поспешили доярки и не совсем полные фляги молоком вчера налили», — подумала она. А возчику молока, молодому пареньку Виктору Гольчикову, наказала передать дояркам, чтобы наливали молоко во фляги доверху.

Но и на другое утро фляги в колодце стояли опять неполные. «Да отчего, в конце концов, это получается? Пора принимать меры!» — словно спелое, румяное яблоко, раскраснелась девушка. Весь день Анна ходила сама не своя, думая, что же ей делать. «Если кто и ворует молоко, так могут только свои, доярки, — они знают, что фляги в колодце стоят. А посторонние в такую темень, ночью, сюда не пойдут», — решила она. Да и люди в деревне воровством не занимаются.

«И кто же это может быть?» — думала она целый день. Пойти и рассказать о своем подозрении председателю колхоза ей совесть не позволяла. Все доярки у нее были добрые, трудолюбивые; как одна — вдовы, остались с малыми ребятишками-сиротами — отцы-то головы на поле брани сложили. «Ладно, — решила она, — одну ночь еще пережду, а если опять замечу неполные фляги, доложу председателю. Пусть он принимает меры».

Всю ночь она век не сомкнула — не своровали бы молоко! Одной из первых, еще до прихода телятниц и плотников, прибежала Анна на ферму, а увидев уроненные, поломанные лучинки и то, что снова украли молоко и отстоявшиеся сливки из каждой фляги, со слезами на глазах побежала к правлению колхоза.

Председатель Алексей Михайлович Гольчиков, бывший фронтовик, еще с орденами на груди, постарался успокоить девушку и предложил ей сесть и рассказать, кто ее так сильно обидел. Внимательно выслушав и поняв, отчего у нее такое море слез, задумался фронтовик, пытаясь прикурить и тщетно чиркая отсыревшей спичкой о коробок. Если есть на ферме вор, то будет и строгое наказание. Посадят доярку или кого-то другого, а кто за них работать будет? В тюрьмах нынче сидят за подобранный на дороге сноп ячменя, картофелину с поля или политически неправильно произнесенное слово. Тюрьмы и лагеря переполнены работными людьми…

— Вот что, Аня, про воровство — молчок, и милицию мы вызывать не будем, а вора найдем сами, предупредим, и чем можем — поможем. В тюрьму сдать не трудно, а кто в колхозе будет работать, детей растить, государственный план выполнять? Молоко берут наши люди — скорей всего, доярки, чтоб накормить своих орущих, голодных детей. Не говори больше никому про это, а вот ночь придется тебе, голубушка, самой покараулить. Ты у нас фермой заведуешь, тебе и воровство искоренять.