Геннадий Аксенов - Байки (из сборника Страшно на дорогах)

— Да бери ты, — обрадовался Лука, передавая ружье Максиму и вздыхая с облегчением.

Максим крепко взял в руки показавшееся увесистым одноствольное ружье двадцатого калибра. Сам он ружья не держал уже лет двадцать — сынов у него не было, а бабам ружье ни к чему покупать. Прицелился в ухо все еще стоявшей боком лосихи, пальцем оттянул курок, но и у него появилась мелкая дрожь, как при лихорадке. «Вот ведь как, — подумалось ему, — убивать-то и животную жаль». Но отступать некуда — рабочие лес валят, кормить их надо, а не чаем поить. Стоя же стрелять — попадет ли он в убойное место? «Вдруг убежит лосиха, а другой лось когда еще вот так встретится». Охотник сел на колени, немного успокоился. Долго целился в ухо зверя: промаха быть не должно, иначе им — позор. Раньше ведь он метко стрелял на финской войне, дважды был награжден за меткость, а тут перед зверем раскис.

Лука слезящимися глазами смотрел на Максима, как на Бога, — чтоб сотворил чудо, застрелил лосиху, — и с нетерпением ждал выстрела. И Максим спустил курок. Грохнул выстрел, приклад приятно толкнул охотника в плечо, но он даже не покачнулся — так плотно сидел на земле. Голова лосихи тут же исчезла в молочном тумане. А это всем охотникам понятно: убил зверя наповал — или промазал, и лосиха убежала с поля в лес.

Когда дым рассеялся, Максим произнес:

— Иди, Лука, посмотри, где лежит наша лосиха. Да возьми мой охотничий нож, я его вчера полдня точил, выпусти из нее кровь, чтоб мясо светлее было. А я как покурю, так подойду к тебе с топором, помогу шкуру снять, да и мясо надо правильно разделать.

Лука, повесив ружье на плечо и взяв острый нож Максима, исчез в тумане.

Время шло, Максим, сидя, докурил папироску, а от Луки ни слуху ни духу. Максим был уверен, что убил лосиху. «Что же это такое, неужто я ранил лося, и Лука за ним в погоню увязался? Патроны есть, так стрелял бы, раз видит, что зверь уходит».

— Лука! Что молчишь? Промазал я?.. — громко спросил охотника Максим, вставая на ноги.

— Нет… — ответил из сплошного тумана, укрывшего поле, охотник Лука.

— Зверь раненый ушел?..

— Нет… — вновь ответил Лука.

— Так что же тогда молчишь?! — грозно и сурово переспросил Максим.

— Да ошибка большая вышла: лось-то наш с уздечкой и с подковами, вчера на телеге картофель с поля возил…

Охотник Максим схватился за голову…

К лесному озеру мужики Кузьма с Гаврилом добрались к вечеру. Дорогой беззлобно поругивали колхозного бригадира: отпустил их с работы после обеда. А ведь мог отпустить утром — срочной работы сегодня не было. Когда у колхоза нужда, так их, мужиков, упрашивать не надо — работают как в будние дни, так и в святые праздники. А бригадир и лошадку-то — молодяжку (по кличке Майка) им выделил, тогда как в конюшне стоят-отдыхают крепкие мерины. Майка еще и силы-то не набрала. Для нее и пятьдесят снопов конопли в телеге везти трудно, не то что еще людей сверху. Вот и шли мужики пешими весь трехкилометровый путь, с обидой на бригадира, но оберегая рыженькую кобылицу. Майка мерно шагала по дороге: не растрясая снопов конопли, везла воз.

Красота и тишина Лостепальского озера очаровала и порадовала мужиков. Да и как им не радоваться: их место, где они обычно мочат свою коноплю, оказалось не занято сельчанами. Опять же — колья в воде стоят, вбивать их не надо, да и бревен для гнета на берегу полно — любое бери. «Как управимся, Майка нас на пустой-то телеге быстро, с ветерком, до Лебского домчит. Не придется уже пешими топать», — надеялись мужики.

Сняв с плеч телогрейки и кинув их на ветки небольшой рябинки, росшей около берега, Кузьма да Гаврил ловко засучили рукава рубах и моментом разгрузили телегу, выбросив снопы на берег, поближе к озеру. Не сговариваясь, начали: Кузьма забрел в сапогах по колено в воду, а Гаврил принялся подавать ему снопы и бревна с берега. Мужики они работящие, и дело у них спорилось. Два-три снопа — в воду, сверху — бревно, — они словно играли, а не работали.

В это время отдохнувшая кобылица, втянув ноздрями воздух, зафыркала, всхрапывая и косясь на черемуховый куст у опушки леса. Вздрагивая кожей, она вдруг развернула пустую телегу и направилась по дороге в деревню: там лошадку ждала конюшня, а в стойле — сочное сено.

Увлекшимся делом мужикам было не до лошадки. Они уже в уме прикидывали, сколько выйдет у них кудели и сколько наткут они за зиму материи на своих деревянных станках, нашьют мешков под картошку, лук и капусту; как невод для рыбалки справят.