Иван Лазутин - В огне повенчанные. Рассказы

Проехали еще километров пятнадцать. Несколько раз колонна останавливалась из-за пробок.

Галину стало клонить ко сну. От тряски и запаха бензина слегка поташнивало.

Дочка старшины Балабанова, сморенная полуденным зноем и монотонным гулом мотора, сладко спала на руках у матери. Ее старший братишка Ваня, уже успевший потихоньку втайне от матери «по-братски» разделить кусок жареной курицы со своим неразлучным дружком Балеткой, тоже боролся со сном: боялся, как бы непоседливый Балетка не вскочил на узлы и не спрыгнул с машины на дорогу.

К полудню сломил сон и Балетку. Растянувшись на прогретой солнцем крышке чемодана, обитого черным дерматином, он блаженно спал кверху животом, подняв к небу полусогнутые, расслабленные лапы. На его голый розоватый живот время от времени садились мухи. Ваня, чтоб не разбудить Балетку, осторожно сгонял их березовой веткой. Еще две женщины, которых Галина увидела впервые в прошедшую ночь на плацу военного городка, тоже не спали — оберегали сон своих задремавших детей.

На ухабе, образованном плохо засыпанной воронкой от бомбы, машину сильно тряхануло. Галина, ударившись спиной об угол чьего-то чемодана, проснулась. Открыв глаза, увидела перед собой усталое и еще больше постаревшее лицо матери лейтенанта Королькова.

— А ты, доченька, немного уснула… — сказала она и улыбнулась той светлой улыбкой доброты и ласки, которую Галина видела только у своей матери.

— Устала я… Ведь всю ночь на ногах, — ответила Галина, поправляя сползшую косынку.

— А я вот все думаю. Думаю и никак не найду ответа.

— О чем же вы думаете?

— Все о том же… — Горький вздох матери лейтенанта оборвал ее слова. — И кто только, скажите мне, придумал эти войны? Зачем человек убивает человека?

— Как вас зовут, тетенька? — спросила Галина, глядя в глаза пожилой, уже почти совсем седой женщины, которая смотрела мимо нее, через плечо, куда-то далеко-далеко, словно там, в облаках, она искала ответ на мучивший ее вопрос.

— Зовут меня Степанидой Архиповной, доченька. А сыночка моего, с которым я сегодня простилась, зовут Алешей. Без отца вырастила. Один он у меня на белом свете. Сам-то погиб в гражданскую, под Волочаевкой. Небось читала книгу Фадеева «Разгром»?

— Как же, в школе проходили, очень хороший роман, — ответила Галина, заметив, как но лицу Степаниды Архиповны проплыли серые тени.

— Нет, доченька, это не роман. В романах все больше выдумывают. А в этой книжке — правда. Мой Николушка хоть и был немного старше Саши Фадеева, а воевали вместе. И про него в этой книге написано. Только под другой фамилией.

— Сейчас паши лучшие писатели стараются все больше писать исторические романы, чтобы было в них больше правды, — пыталась поддержать разговор Галина.

— Это-то так… — рассеянно отозвалась Степанида Архиповна, продолжая глядеть в сторону, где остался ее единственный сын. Потом, словно вспомнив вдруг что-то, спросила: — А скажи, доченька, мы, случайно, едем не по Старой Смоленской дороге, как ее называли в старину?

— По ней. Только сейчас она называется автострадой Москва — Минск.

— По этой, что ли, дороге Наполеон шел на Москву? — Посуровевший взгляд Степаниды Архиповны поплыл по линии горизонта.

— По этой, Степанида Архиповна.

— И бежал назад тоже по ней?

— По ней. Раньше, еще задолго до войны с Наполеоном, эта дорога соединяла Россию с Францией.

Окончательно сраженный сном, теперь сладко спал и сын полкового писаря Балабанова. Свернувшись калачиком на черном чемодане, он положил голову на фуфайку.

— Стало быть, и Гитлер задумал идти на Москву по этой же дороге? — Степанида Архиповна посмотрела на Галину так, будто та обязательно должна была знать, по какой дороге Гитлер пойдет на Москву.

— Наверное, по ней. Все остальные — узкие, местного значения.

— Ну что ж, пусть идет. Эта дорога для России святая, а для врага проклятая. Только вот боюсь… Чует мое сердце беду… В Россию верю, в народ верю, нас победить нельзя. А вот за своего Алешеньку боюсь.

— Ничего, Степанида Архиповна, скоро будет в войне перелом. По радио передавали, из Сибири движутся несметные полки. Едут и с Дальнего Востока.

— Так-то все оно так, но где сегодня мой сын и твой муж? Ведь уже несколько дней убивают. А в роду нашем мужики долго не живут, все гибли на войнах.

— Так уж и все? — спросила Галина, чтобы не молчать, но сразу же устыдилась своего вопроса, прозвучавшего как бабье любопытство.