Лейф Пандуро - Датчанин Ферн

— А вы как поживаете, господин Юль?

— Терплю! — рявкнул Юль. — Терплю!

— Главное — моцион! — провозгласил доктор Эббесен. — Это важно для всех! Не правда ли, госпожа Равн?

Она ответила ему очередной голубиной трелью и вся залилась краской. Он похлопал меня по плечу и сказал, что сегодня непременно со мной побеседует. Затем он отошел к соседнему столу, за которым сидел сухонький старичок с густой шапкой седых волос. Он уснул и громко храпел во сне. Доктор Эббесен разбудил его, перекинулся с ним несколькими словами. Как только он отошел, старик тут же снова заснул.

— Он никогда не спит по ночам! — сообщила мне после завтрака Лиза Карлсен. — Он ваш сосед!

Вечером я слышал, как он час за часом шагал по комнате.

За завтраком Мартин Ферн был несколько подавлен. Я пытался установить причину, но мне это не удалось. Он был внимателен и учтив с соседями. Снабжал госпожу Равн всем, что ей было нужно. А она обладала удивительным даром докучать людям. То и дело она раскрывала рот, чтобы о чем-то попросить. Весь стол напряженно ожидал, удастся ли ей вспомнить, что именно ей надо. И вот во время одной из таких пауз Улла Ропс убежала в сад. Вскоре она вернулась в сопровождении санитара, который снова усадил ее за стол.

— Как самочувствие? — спросил я ее.

Медленно повернув голову, она посмотрела на меня, — точнее говоря, сквозь меня.

— У меня всегда отличное самочувствие, — сказала госпожа Равн. — Вот только бы мне отыскать…

И она снова принялась рыться в сумке.

Несколько минут Улла Ропс не сводила с меня глаз. Потом подошел официант, принес сладкое и вложил ей в руку чайную ложку. Она послушно стала запихивать пудинг в рот. Пудинг кончился, а она все продолжала стучать ложкой о тарелку.

Вот, оказывается, где столовался Мартин Ферн. Подобно Улле Ропс, он механически поглощал все, что перед ним ни поставят.

Сижу у письменного стола. Слева окно. Тучи на дворе разошлись. Стайка грачей взлетает с деревьев у озера, кружит над ними, затем, взмыв в высоту, проносится над лесом. Сквозь легкие облака пробивается солнце. На посыпанной галькой дорожке, ведущей к озеру, порхает Улла Ропс. Ее волосы развеваются на ветру. Белое платье тоже. Она семенит мелкими, быстрыми шажками; кокетливо выглядывают из-под платья, мелькая на ходу, белые остроносые туфельки. А что, кажется, наш друг Мартин Ферн не на шутку взволнован девичьей чистотой. Удивляешь ты меня, Мартин. Таращишь глаза на маленькие, острые груди, на девичье лоно, где платье образует складку. Большое нужно усилие, чтобы увидеть женщину в Улле Ропс. Да и волнение твое безрадостно. Греховные помыслы неуместны рядом с целомудренной Уллой Ропс. И все же плотские желания не оставляют Мартина…

Открываю окно. Слева дорога идет вдоль ограды, затем сворачивает к двум невысоким беседкам в стиле рококо, где неизменно дежурит сторож, следит, кто приходит и уходит. Лечение в санатории сугубо добровольное, говорит Лиза Карлсен. Некоторые из здешних пациентов уже побывали — в принудительном порядке — в других лечебницах, так уж лучше им быть здесь, не правда ли?

Вот как раз она несет ему чашку кофе.

— Видите, господин Ферн, я нарушила для вас наш распорядок!

— Вы молодчина!

Она охотно навещает Мартина Ферна. Говорит, что и прежде часто заходила к нему — приносила кофе, чтобы его подбодрить.

— Вы были так подавлены, господин Ферн!

— Зато теперь я радуюсь и ликую!

Угощаю ее турецкой сигаретой — она закуривает и морщится.

— Ну а что еще поделывал этот Мартин Ферн?

— Вы были такой старательный!

— И послушный!

— Необыкновенно послушный! Вы так любезно отвечали на все вопросы!

— Горжусь Мартином Ферном! — заявляю я. — Он оправдал мои ожидания!

— Неужели вы ничего не помните?

— Ничего! Когда вы увидели меня в первый раз?

— Вас привезли на санитарной машине! Это было в начале марта.

— Значит, я здесь уже около пяти месяцев!

— Да.

— А раньше где я был?

Она уклоняется от ответа. Говорит, что на дворе прекрасная погода. Как хорошо, когда рассеивается туман и в воздухе словно разливаются молоко и мед. Я соглашаюсь. О прошлом Мартина Ферна ей не положено рассуждать. Это дело высших инстанций.

— Иначе говоря, доктора Эббесена, родичей и всех прочих?

— Да, — подтверждает она.

Сообщает, что я несколько дней бродил по лесу.

Лиза угощает меня сигаретой с фильтром. Меня вдруг потянуло стать завзятым курильщиком, хоть я и небольшой охотник курить. Но надо же испробовать свои силы. «А может, лучше мне стать спортсменом?» — говорю я. Собственно говоря, теперь я могу заняться чем угодно. Может, заделаться киноактером? Она смеется.