Лейф Пандуро - Датчанин Ферн

Фру Хансен идет к телефону. Встаю. В одной руке у меня пушечное ядро, в другой нож для разрезания бумаги. Королевские регалии Мартина Ферна — его корона и скипетр. Фру Хансен сразу же останавливается, возвращается к двери.

Я снова кладу регалии на стол. Дети испуганы — вдруг я пущу в ход эти штуки? Смешно.

— Не бойтесь меня! — говорю я.

Но я не в силах сломить привычные представления. Столько раз они видели меня во гневе. Значит, и впредь мне следует оставаться таким — гневным и грозным.

— Мне жаль его! — говорю я.

Чуть погодя:

— А вам — неужели вам совсем его не жаль?

Фру Хансен всегда уверена в своей правоте. Жизнь для нее все равно что огромный пирог, который можно разрезать на куски. Весь мир умещается в таком пироге. Один из кусков зовется Мартином Ферном. Пожалуй, не самый съедобный кусок.

— Кого жаль… вас?

Она зловеще ухмыляется.

— К чему эта комедия, фру Хансен?

— Мы вовсе не разыгрываем комедии!..

Как смеет она говорить от имени детей!

— Крестовый поход открыт! — говорю я.

Передо мной стена. Пути вперед нет.

— А сами вы, фру Хансен, никогда не совершали дурных поступков?

— Кто, я?

— Да, вы! Разве вам не случалось запускать руку в наш семейный кошелек?

Лицо ее багровеет.

— Вот она, ваша благодарность!..

— Мы пожалуем вам золотую медаль!

Иду к двери. Фру Хансен отшатывается от меня. Вхожу в соседнюю комнату. Фру Хансен крадется к телефону. Возвращаюсь назад. Вынимаю штепсель шнура и начинаю кружить по комнате с телефоном в руках. Фру Хансен стоит в дверях, как солдат королевской лейб-гвардии. Убейте ее, она все равно не сдастся. Она будет биться до конца, цепляясь за дверной косяк. А мир как был, так и останется для нее огромным домашним пирогом.

Расхаживаю по комнате с телефоном в руках.

Этот дом, эта роскошная мебель… Иду в столовую. Вся компания плетется за мной. Вот здесь Мартин Ферн запустил в одного из гостей тарелкой с соусом. И высказал правду-матку! С отчаяния.

— Ну, говорите, в чем дело?

Дети остановились в дверях гостиной.

— Мама сказала… — начинает Фредерик.

— Ну, что же она сказала?

Мальчик сразу сникает. Несколько раз разевает рот, словно золотая рыбка в аквариуме. Но стекло не пропускает звуков.

— Госпожа сказала, что вы больны!

— Я совершенно здоров!

— Но доктор тоже говорит, что ты болен! — подтверждает Фредерик.

— Черт возьми! Я совершенно здоров!

Кричу во весь голос. Звон отдается в хрустальной люстре…

Дети жмутся друг к другу — боятся больного гостя. Болезнь притаилась и ждет. В любой момент может случиться припадок.

— Мама сказала, — снова начинает Фредерик, — что мы должны подождать, пока ты поправишься, а после решим, как нам быть…

— Да придет Мартин Ферн к Мартину Ферну…

Я смеюсь. Усевшись на обеденный стол, я смеюсь. Ну и роль мне отвели, ничего не скажешь!

— А раньше как вам тут жилось?

— По-моему, вам лучше вернуться в санаторий! — заявляет фру Хансен. — Вам надо лечиться!

— От чего прикажете лечиться?

— От вашей болезни!

Я вскакиваю на стол. Но этим лишь подкрепляю их убежденность. Вот-вот, теперь сумасшедший залез на стол. Подпрыгиваю. Стол подо мной трещит. Так, очередной приступ безумия. Еще немножко, и он все в доме переломает. Соскакиваю на пол. Демонстрирую гимнастические упражнения.

— Нет у меня никакой болезни! — кричу я, переводя дух. — Я здоров как лошадь!

Они не знают, куда спрятать глаза. Лина сосредоточенно изучает узоры ковра. Фру Хансен уставилась на фарфоровую деву в целомудренных белых одеждах.

Фредерик с интересом наблюдает за соседним домом.

Демонстрация здоровья лишний раз убедила их в том, что я болен.

Я сказал устало:

— Ну вот видите, я совершенно здоров!

Никакого ответа.

— Ну, сами скажите, чем же, по-вашему, я болен?

— Я в таких делах не разбираюсь, — говорит фру Хансен.

Подхожу к Фредерику. Он испуганно вскидывает на меня глаза.

— Как поживаешь, Фредерик?

— Кто, я?

— Ну да, ты, как идут дела?

— Какие дела?

— Счастлив ты?

Он не отвечает.

— В футбол играешь?

— Да-а-а…

Снова выступает вперед фру Хансен.

— Вам лучше вернуться в санаторий!

— Зачем?

— Вы больны!

Заколдованный круг. Пути не сыщешь. Мартин Ферн принадлежит не себе, а другим, и другие в свою очередь принадлежат ему. Но никто почему-то над этим не задумывается.

Снова прохаживаюсь по дому. Какая уйма мебели, Ферны покупали ее для украшения быта. Зеленые покрывала. Широкие кресла. Бутафория!