Лейф Пандуро - Датчанин Ферн

Продолжаю читать. Подъем завершен. Дальше будет спуск. Спускаться вниз еще тяжелее. Еще один путешественник гибнет. Наконец смельчаки прибывают в Кито. «Теперь это были совсем другие люди», — заключает автор.

Вижу, что сосед уснул. Иду к двери. Он вздрагивает и тут же просыпается.

— Ну вот, вечно одно и то же! Ничего не помогает! Дайте мне книгу!

Протягиваю ему томик.

— Я уже читал ее одиннадцать раз…

Ухожу. Он сидит в постели. Читает книгу. Сейчас он уснет, потом, вздрогнув, проснется.

Иду в дежурную комнату. Лиза сидит за столом, уронив голову на скрещенные руки. Стою, гляжу на нее. Она просыпается.

— Знаешь, Рональд сбежал! — говорит она.

— Знаю!

— Откуда ты знаешь?

— Я видел, как он перелез через ограду!

— Что же ты молчал? Мы уже сообщили в полицию!..

— Я лишен чувства ответственности!

— Мартин!

— Спокойной ночи!

Иду к себе в комнату. Зажигаю настольную лампу. Беру телефонную книгу и отыскиваю номер. Мне отвечает сонная телефонистка.

Где-то в Копенгагене сейчас раздается звонок.

Отвечает чей-то угрюмый голос. Откашливается.

— Привет! Говорит Мартин Ферн!

— Ферн?

— Как дела?

— Ферн, оставьте эти шутки!

— У телефона Кристенсен, не так ли? Это вы, мой шеф?

— Послушайте, Ферн, сейчас я не стану с вами говорить. Мы потолкуем обо всем, когда вы поправитесь!

— Я совершенно здоров!

— Я говорил с Эллинор…

— Ах, Андерс и Эллинор! Понятно!

— Ферн, мы поговорим об этом после…

— Вы ее любовник?..

— Ферн, вы больны! Мы с Эллинор решили с вами объясниться, как только вы поправитесь…

— Можете вы понять, что я совершенно здоров, черт вас возьми!

Тут он рассердился. Потерял самообладание, взорвался.

— Вот что я вам скажу, Ферн. Эллинор не верит ни одному вашему слову. Она говорила с доктором, и он сказал…

— Что я совершенно здоров…

— Что вы совершенно здоровы… Эллинор уверена, что вы попросту притворяетесь…

— А я сегодня спал с Эллинор! — говорю я.

Он кладет трубку.

Выхожу в коридор. Оттуда в комнату дежурной. Она тревожно поглядывает на меня. В синих глазах гнездится смутный страх.

— Ну что ты опять?

— А известно тебе, что инки пожирали сердца рабов? Был у них такой обряд жертвоприношения. Они вырывали сердца из груди людей, и те сразу же умирали… Наверно, приятно съесть живое трепещущее сердце…

— Шел бы ты спать, Мартин.

— Я только что узнал, что моя жена — любовница моего шефа. Неужели я должен с этим мириться?

— Ты сильно огорчен?

— Нет! Однако он злоупотребляет своим служебным положением!..

— Может, вы так или иначе думали расстаться…

Чувствую, что ей что-то известно.

— Кажется, вы собирались развестись, — повторяет она.

— Не жизнь, а сплошной ребус!

— Ложись спать, Мартин!

— А ты как относишься к Мартину Ферну?..

— Мне его немножко жаль…

— Но почему?

— Столько всего ему придется расхлебывать!..

— Самое страшное, что все это так по́шло…

Она вскидывает на меня глаза.

— Отчего ты не ложишься?

— Я охотно лег бы с тобой!

Минутная пауза. Она говорит:

— Ты словно какой-нибудь зверь. Стоит тебе чего-то захотеть… и ты ждешь, что твое желание будет исполнено. Что ты, в сущности, за человек?

— Спроси у Мартина Ферна…

— Спокойной ночи, Мартин Ферн!

— Спокойной ночи, Лиза Карлсен!

Иду по коридору. Уже стоя в дверях комнаты, оглядываюсь назад. Машу Лизе рукой. Она вяло машет в ответ.

Снова сажусь на подоконник. Набираю номер госпожи Ферн. Она долго не берет трубку.

— Ты что, спала?

— Нет!

— Наверно, тебе звонил Андерс Кристенсен?

— Да!

— Я с ним говорил!

— Знаю.

— Я сказал ему, что сегодня переспал с тобой…

Короткая пауза.

— И это я знаю, — наконец произносит она.

— Что такое натворил Мартин Ферн?

— Сейчас я не хочу об этом говорить!

— Что он наделал?

— Сейчас я не хочу говорить с тобой.

— А когда ты захочешь говорить?

— Когда ты поправишься!

— Но ты же не веришь, что Мартин Ферн болен!

— Я думаю, что ты притворяешься!

— Это неправда! Ты мне понравилась.

— Мартин…

— А разве тебе сегодня не было хорошо со мной?

Она медленно произносит:

— Сегодня было даже страшней обычного…

— Почему?

— Ты опустошенный человек…

— Но ты же не веришь в мою болезнь!

— Я и сама не знаю, что мне думать.

— Все это очень сложно…

— Да…

— И нестерпимо пошло!

— Спокойной ночи, Мартин!

Она кладет трубку.