Лейф Пандуро - Датчанин Ферн

— Почему вы полагаете, что мальчик скверно играет на скрипке, господин Ферн?

— А вы поглядите, как он держит смычок!

— А сами вы, господин Ферн, играете на скрипке?

— Откуда мне знать! Впрочем, может, этот мальчик — отличный скрипач.

— Но все же что, на ваш взгляд, вероятней?

— Трудно сказать — мальчик молчит как рыба! А чем он так недоволен?

— Вам кажется, он чем-то недоволен, господин Ферн?

— А вы поглядите на его лицо! Может, он стыдится, что так скверно играет на скрипке?

— Значит, по вашему мнению, его лицо выражает отчаяние?

И пошло, и пошло. Каждый пустяк несообразно раздувается, и все для того, чтобы Мартин Ферн снова обрел себя. Своего рода насилие над личностью. Вся эта возня нагоняет на меня тоску. Я отказываюсь комментировать картинки, но и мой отказ осмысливается соответственным образом. Так, значит, это вас не интересует, господин Ферн. Постараемся установить, почему это вас не интересует. Благоговейное углубление в прошлое. Безвестное прошлое Мартина Ферна. Может, он пережил какие-то огорчения. Может, в детстве он был недоволен подарками, которые родители преподносили ему к рождеству. Ворох мелких реминисценций. Может, покопаемся в нем?

— Почему вы думаете, что этот человек намерен бросить свою жену?

Это он про того мужчину в дверях. В глубине комнаты под огромным старомодным торшером сидит старомодная особа — угрюмая, с угрюмыми складками у рта.

— Жить с такой женщиной — все равно что со счетной машиной!

— Почему вы так думаете?.

— Посмотрите на нее!

— Господин Ферн, будьте добры отвечать на заданные вопросы!

Может быть, Мартин Ферн высказал свое отношение к браку вообще. Кто знает, может, интимная жизнь Мартина Ферна ограничивалась удручающим общением со счетными машинами. Придумать ведь можно все что угодно. Особенно если есть охота. Я делюсь этими соображениями с доктором.

— Впрочем, вполне возможно, что он просто решил сбегать в булочную.

— Вы так думаете…

Чуть погодя:

— Но чем объяснить отчаяние на его лице, если он просто решил сбегать в булочную?

— А может, он направляется в погреб за топором, чтобы зарубить свою жену!

— Вот, значит, каково ваше представление о семейной жизни…

Вздыхаю. Ужасная скука.

— Зачем я поехал в Северную Зеландию?

Он надувает губы. Молчит.

— Скажите, доктор, какого вы мнения о Мартине Ферне?

— Так это же вы — Мартин Ферн!

— Да, так говорят!

— Вы должны привыкнуть к этому факту!

— Это не так-то просто!

— Прежде всего, господин Ферн, вы должны осознать, что вы больны!

— Ничуть я не болен!

Он не спорит. Но в глазах сознание превосходства. Барабанит пальцами по столу. На запястье у него часы с огромным циферблатом, секундомером и календарем. Взглянув на часы, он снова вынимает картинку с мужчиной, который не то спешит в булочную, не то хочет зарубить жену. Мы еще немножко беседуем на эту тему. Он ловит каждое мое слово. Я высказываю предположение, что тот мужчина — воздухоплаватель. Или, может, палач. Доктор Эббесен не решается спорить.

— А может, он просто потерял память! — предлагаю я новый вариант.

— Интересно, — говорит доктор. Мы долго обсуждаем последний вариант. От скуки сводит скулы. Наконец доктор отпускает меня.

Второй завтрак. Нет Уллы Ропс. Говорят, с ней случился припадок. Она вдруг прыгнула в озеро и зашагала по воде навстречу благословенному солнцу.

За мной опять пришла Лиза Карлсен. Надобности в этом никакой нет, но приятно. Идя рядом с ней по коридору, я упорно говорил о любви. Она улыбалась далекой улыбкой, словно мать, слушающая лепет ребенка. На скамейке у входа в дом дремал мой сосед. Лиза разбудила его и отвела в столовую. Покамест я ел, она разговаривала в парке с главным врачом. Я ел копченую селедку и разглядывал Лизу издали, мысленно раздевая ее. После селедки принесли винегрет. Лиза вбежала в дом и спустя минуту вышла в желтом купальном халате. Потом побежала к озеру. На фоне зеленой травы замелькало яркое желтое пятно.

За столом шел в точности тот же разговор, что и утром.

Фру Равн совсем одолела нас просьбами. Дело кончилось тем, что она снова достала сумку и выложила на стол все ее содержимое. Господин Юль продолжал есть, но молчание его не предвещало ничего хорошего. Я немного побаиваюсь его палки.

Я на прогулке. Медленно прохаживаюсь по дорожке, усыпанной галькой. Иду к воротам. Гляжу на дорогу, вьющуюся к лесу. По ней едет грузовик с раздувающимся парусиновым верхом. Рой мух. Запах бензина повисает в воздухе. Вдруг появляется, бесшумно скользя, огромный «кадиллак». Останавливается. Из машины выходит дама в белом костюме. На вид ей лет сорок. Она подходит к одной из беседок в стиле рококо. Оттуда выходит сторож в фуражке с позументами. Отпирает ворота. Впускает даму. Она направляется к главному входу.