Франк Ведекинд - Пробуждение весны

Вендла: Но ведь это неправда, Марта!

Марта: Мне было холодно. Я вернулась. Всю ночь мне пришлось спать в мешке.

Теа: Спать в мешке я никогда не смогла бы.

Вендла: А я охотно поспала бы за тебя разик в твоем мешке.

Теа: Но ведь в нем можно задохнуться?

Марта: Голова остается наружу. Завязывают под подбородком.

Теа: И тогда тебя бьют?

Марта: Нет. Только если что-нибудь особенное случится.

Вендла: Чем тебя бьют, Марта?

Марта: Да что, - чем попало. - Твоя мама тоже считает неприличным есть хлеб в постели?

Вендла: Нет, нет.

Марта: Я думаю, что они мне все-таки рады, хоть и не говорят об этом. Когда у меня будут дети, они будут расти, как сорная трава в нашем саду. О ней никому нет печали, а она такая высокая и густая, между тем, как розы в клумбах у своих палочек каждый год цветут такие жалкие.

Теа: Когда у меня будут дети, я одену их во все розовое. Розовые шляпы, розовые платья, розовые башмаки. Только чулки - чулки черные, как ночь! Когда я пойду гулять, я пущу их маршировать передо мною. - А ты, Вендла?

Вендла: Разве вы знаете, что у вас будут дети?

Теа: А почему им у нас не быть?

Марта: Вот тети Ефимии их нет.

Теа: Глупая, ведь она не замужем.

Вендла: Тетя Бауер три раза была замужем и не имеет ни одного ребенка.

Марта: Если у тебя будут дети, Вендла, кого ты хотела бы, мальчиков или девочек?

Вендла: Мальчиков, мальчиков!

Теа: И я мальчиков!

Марта: И я. Лучше двадцать мальчиков, чем три девочки.

Теа: Девочки несносные!

Марта: Если бы я уже не была девочкой, то сама ею не захотела бы стать.

Вендла: По-моему, это дело вкуса, Марта. Я каждый день радуюсь, что я девочка. Поверь, что я не поменялась бы и с королевским сыном. - А все-таки я хотела бы иметь только мальчиков!

Теа: Да ведь это глупость, Вендла!

Вендла: Ну пожалуйста, все-таки в тысячу раз лучше быть любимой мужчиной, чем девушкой!

Теа: Но ведь ты не будешь настаивать, будто бы лесничий Пфеле любит Мелиту больше, чем она его?

Вендла: Нет, больше, Теа! Пфеле горд, Пфеле гордится тем, что он лесничий, - ведь у него ничего нет. - Мелита рада тем, что она получает в десять тысяч раз больше, чем она сама стоит.

Марта: Разве ты не гордишься собою, Вендла?

Вендла: Это было бы глупо.

Марта: Как гордилась бы я на твоем месте!

Теа: Посмотри, Марта, как она идет, - как прямо смотрит, - как держится! - Уж если это не гордость...

Вендла: Ну так что же! Я так счастлива, что я - девочка; если бы я не была девочкой, я сейчас же покончила бы с собою.

(Мельхиор проходит мимо и здоровается).

Теа: У него удивительная голова.

Марта: Таким я представляю себе молодого Александра, когда он ходил в школу к Аристотелю.

Теа: Боже ты мой, греческая история! Я только и знаю, как Сократ лежал в бочке, когда Александр продавал ему ослиную тень.

Вендла: Он, кажется, третий ученик в классе.

Теа: Профессор Кнохенбург говорил, что он мог бы быть первым, если бы захотел.

Марта: У него красивый лоб, а у его друга взгляд задушевнее.

Теа: Мориц Штифель? - Вот ночной колпак.

Марта: Я всегда очень хорошо проводила с ним время.

Теа: С ним всегда только осрамишься. На детском балу у Рилова он предложил мне пралине. И представь себе, Вендла, - они были мягкие и теплые. Разве это не?.. - Он сказал, что долго держал их в кармане!

Вендла: Представь, Мельхи Габор сказал мне тогда, что он ни во что не верит, - ни в Бога, ни в тот свет, - решительно ни во что!

Сцена четвертая

(Сад перед гимназией. - Мельхиор, Отто, Георг, Роберт, Гансик Рилов, Лемермейер).

Мельхиор: Не может ли кто-нибудь из вас сказать мне, куда девался Мориц Штифель?

Георг: Ему достанется! Ой, как ему достанется!

Отто: Он добьется того, что уж вляпается как следует.

Лемермейер: Чорт возьми, в этот момент я бы не хотел быть в его шкуре!

Роберт: Вот наглость! - Такое бесстыдство!

Мельхиор: Что, что? Что же вы знаете?

Георг: Что мы знаем? Ну я тебе скажу.

Лемермейер: Я не сказал бы.

Отто: Я тоже. Право нет.

Мельхиор: Если вы сейчас же...

Роберт: Коротко сказать, Мориц Штифель забрался в учительскую.

Мельхиор: В учительскую?

Отто: В учительскую. Сразу после латинского.

Георг: Он был последним; нарочно остался.

Лемермейер: Когда я шел по коридору, я видел, как он открывал дверь.

Мельхиор: Чтоб тебя!..

Лемермейер: Как бы его чорт не побрал!

Георг: Вероятно, ректор не вынул ключа.

Роберт: Или, может быть, Мориц Штифель принес отмычку.

Отто: От него этого можно ждать.