Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1

— Кто они?

— Разведчики, случайные путники. Это тайга, и такие её законы. А мы? Сейчас лето, протянем и на рыбе. — Шулин пошёл к лабазу.

…Ниже опасного порога Шулин объявил днёвку. Люди ремонтировали кунгасы, чинили одежду, приводили себя в порядок и отдыхали. Николаев лежал у костра и устало смотрел на седой вал порога, пересекающий Бохапчу во всю её ширину.

Пороги «трубы» тянулись километров на пять. Это было сплошное нагромождение камней. Снизу порог не казался таким грозным, как сверху, когда перед глазами высились два отвесных скалистых берега, а между ними с неистовым рёвом неслась лавина воды.

Николай потянулся. Во всём теле чувствовалась болезненная усталость. Да и что удивительного? Только кунгасов семь потоплено, а сколько аварий и ремонтов? За двадцать дней сплава одежда сгнила и расползлась. А лица? На кого они все стали похожи? Он посмотрел на свои распухшие руки, сжал пальцы и поморщился. Они казались чужими. Ещё и продукты кончились…

Костёр еле дымился. Ребята все разбрелись. Коля хотел подложить дров, но их не было, надо идти в лес. По всему берегу тлели костры. Под кусками марли чернели фигуры спящих людей, только кое-где несколько человек склонились над своими рюкзаками и какой-то мужчина стирал брезентовый плащ. Колосов с удочкой, перепрыгивая с камня на камень, пробирался к омуту.

Николай углубился в лес. Где-то совсем рядом затрещал сучок и послышались странные звуки. Кто-то, сдерживая дыхание, тихо стонал. Мало ли в тайге всякого зверя? Пока он пришёл в себя, стон перешёл в тихое рыдание, и он узнал голос Жени,

Что могло случиться? Неужели её опять обидели? — мелькнуло в голове. Он прошёл несколько шагов и на полянке увидел Женю. Она лежала и плакала.

— Женя, что с вами?

Она вскрикнула:

— Это вы, Николай? Как же вы меня напугали, — проговорила она, вытирая косынкой слёзы.

— Что всё же случилось?

Женя подбежала к лиственнице и, обхватив шершавый ствол, прижалась к нему щекой.

— Вам очень тяжело, Женя?

— Очень, но не нужно об этом, а то опять расплачусь. Обещайте никому, не говорить.

— Обещаю.

Николай ушёл. На берегу он увидел Колосова в довольно странной позе. Он лежал на еле виднеющемся над водой камне и смотрел в воду. И вдруг, рванувшись вперёд, упал в воду и скрылся с головой. Николай бросился на помощь, но тот уже вынырнул и быстро поплыл в сторону омута. Только сейчас он рассмотрел конец торчавшего над водой удилища. Оно подпрыгивало и, покачиваясь, уплывало к середине.

Колосов догнал поплавок и дёрнул. Удилище дрогнуло, согнулось, но тут же тихо всплыло.

— Разве так можно? Тут и проволока не выдержит, — упрекнул Николай.

— Лез бы сам, а то ещё учит. Из Москвы все снасти тащил, — пробурчал обиженно Юрка, вылезая из воды. — Ну и ленки, одному просто невозможно.

Прыгая по камням, они добрались до гладкой скалы, выступающей из воды. Колосов насадил кузнечика и забросил крючок. Сразу же со всех сторон торпедами метнулись на наживу ленки. На крючке уже билась крупная рыба. Она поворачивалась белым брюхом, колотила по воде хвостом.

Колосов стал подводить её к камню.

— Сразу падай животом и зажимай коленями, — шептал он, не спуская глаз с рыбы.

Николай не увлекался рыбной ловлей, но яростное сопротивление сильного ленка вызвало и у него непонятную дрожь. Он уже нетерпеливо метался по камню, приноравливаясь, как лучше упасть. Но рыба сама кинулась вперёд и оказалась на камне. Николаев бросился на неё грудью, но та, ударившись о его подбородок, оказалась в омуте и ещё долго шла верхом, рассекая тихую гладь воды.

— Несчастный сапог, разве так удержишь? — накинулся на него Юрка, но, посмотрев, расхохотался. Николай сидел в воде, размазывая по щекам серебристые блёстки чешуи.

— Держи удочку. Только хорошо выводи. Будь спокоен, у меня не уйдёт. — Колосов помог подняться приятелю, передал ему удилище и снял рубашку. — Давай вместе!

Николай забросил крючок, и сразу же всё повторилось. Когда ленок показался над камнем, Юрка упал на него и прикрыл рубашкой.

— Учись, пока я жив! — Он радостно вытаскивал оглушённого золотистого хищника.

Рыба клевала жадно. Прозрачная вода Бохапчи просматривалась до дна даже в глубоких местах.

— Забавное дело, — признался Николай, забрасывая удочку.

— Забавное дело? Несчастный, как ты можешь так говорить? — возмутился Юрка. — «Забавное» — худшего слова и не придумаешь. Это же сама жизнь. Эх, сколько бы дал за пару часов такой рыбалки понимающий рыболов? А художник, поэт?