Array Веркор - Квота, или Сторонники изобилия

-- И каковы результаты?

-- Пока еще весьма скромны, как я вам уже говорил. В большинстве случаев -- всякая ерунда. Но ведь это только начало.

Квота достал из шкафа ботинки на толстой резиновой подошве, усеянной дырочками.

-- Ботинки -- распылитель духов, -- объяснил он, -- изобретенные после сеанса психоанализа с одним почтальоном. Мы ждем жары, чтобы пустить их в продажу.

Из другого шкафа Квота вынул брюки, задняя часть которых надувалась и при легком нажатии выпускала воздух.

-- Результат психоанализа одного бумагомарателя, -- сказал Квота. -Сейчас разрабатывается другая модель подобных брюк, предназначенных для кавалеристов, для потребностей армии.

Из следующего шкафа Квота извлек несколько предметов, по форме напоминавших лимоны.

-- Психоанализ драматурга: слезоточивые бомбы для трагедий и веселящие -- для комедий. Уменьшенные модели -- для похорон и свадеб.

Квота вытащил из ящика кожаный кошелек старомодного фасона, такого не найдешь даже в захолустной деревне, но тут же бросил его обратно.

-- Нет, никчемная штука, -- сказал он.

-- Все-таки покажите...

-- Психоанализ старой крестьянки: кошелек на резинке. В провинции на них огромный спрос. Но этот предмет противен нашей цели, поскольку он предназначен для накопления денег. Мы вынуждены были снять его с продажи. Ага, вот наша последняя новинка.

Квота взял с полки какой-то предмет, напоминавший человеческую ладонь, снабженную гибким шлангом. Электрический моторчик на батарейке приводил пальцы в движение. При нажатии на кнопку из-под ногтей высыпалось немного порошка.

-- Скребница для почесывания труднодосягаемых мест с головкой самонаведения и распылителем порошка, вызывающего зуд, -- объяснил Квота и кинул щепотку порошка за воротник Флоранс. -- Много совпадающих психоанализов.

От возмущения и зуда у Флоранс на минуту перехватило дыхание.

-- Ой! -- крикнула она наконец. -- Это отвратительно! Ой! Дайте скорее мне эту штуку!

Она схватила ручку-скребницу и принялась ожесточенно чесать себе лопатки, спину, поясницу, сердясь и наслаждаясь одновременно.

-- Прекрасное изобретение, не правда ли? -- осведомился Квота.

-- Вы лучше скажите... ой... что это просто... не могу... ой... омерзительная шутка, -- проговорила Флоранс, продолжая, однако, с наслаждением чесаться. -- Только не уверяйте меня... Ай! Ой!.. что вы говорите серьезно.

-- А почему бы и нет? -- живо возразил Квота. -- А если я вам предложу чихательный порошок, это, по-вашему, тоже будет злая шутка? А ведь потребность нюхать табак твердо держала в своих тисках наших прадедов и прабабок в течение трех веков, если не больше. Пари держу, что изысканный зуд, если его по-настоящему широко разрекламировать и найти для него подходящий лозунг, может продержаться не менее долго. "В чем ангельское наслажденье? Где чешется -- чесать, в том нет сомненья!" Посмотрите на себя, Флоранс, вы взбешены, но в то же время помимо воли вы уже попали в рабство, вы наслаждаетесь последними вспышками упоительного зуда...

Флоранс хотела было возразить, но страшный зуд не давал ей сосредоточиться, и она, расчесывая себе спину, стонала от удовольствия и унижения.

7

И все-таки Флоранс еще сомневалась, что Квота говорил вполне серьезно. Ей казалось, что он относится к ней с насмешливой нежностью. Поэтому когда он сказал: "Ну, здесь мы пробыли достаточно, теперь пойдем, я покажу вам много интересного", -- у Флоранс мелькнула надежда, что все это вопреки заверениям Квоты было лишь мистификацией с целью ее испытать.

В следующей комнате Квота продемонстрировал Флоранс ряд американских новинок, которые, по его словам, уже продавались в лучших магазинах Нью-Йорка на Бродвее и на Седьмой авеню, в Америке для их изобретения даже не пришлось прибегать к психоанализу: достаточно было немного воображения, а это подтверждает, что творческие возможности человека беспредельны, подчеркнул Квота; одна из новинок, показанных Флоранс, -- гребенка, всасывающая перхоть, -- предназначалась мужчинам, вторая -- парик из древесных стружек красного или палисандрового дерева в зависимости от мебели в доме -- дамам; затем специальная краска для газонов, которая окрашивала их в такой яркий цвет, что настоящая трава в соседнем саду казалась совсем бесцветной. Был там и пульверизатор для опрыскивания старых машин, что придавало им запах только что сошедших с конвейера, и они уже не производили такого удручающего впечатления; и счетная линейка, находившая за вас в Библии нужный стих, который поможет вам в каждодневных делах и будет благоприятствовать всем вашим начинаниям; и черный кружевной гарнитур против сексуальной робости: трусики и лифчик с тремя аппликациями из красного бархата -- в виде руки, сжимающей пальцы; и фарфоровая статуэтка одалиски, огромные груди которой вынимались и служили одна -- солонкой, другая -перечницей, а что именно предназначалось для хранения горчицы -- лучше и не уточнять; и отороченное норкой сиденье унитаза с центральным отоплением -для особо чувствительных задов; и распределитель соответствующей атмосферы для светских приемов, имитирующий смех и оживленный рокот голосов; и флюоресцирующий крем для изменения выражения лиц покойников, чтобы они во время похоронной церемонии не выглядели такими печальными; короче, когда Флоранс поняла, что "беспредельные творческие возможности человека" в действительности свидетельствуют лишь о дурном вкусе Квоты, а главное, что, к величайшему сожалению, эти творения не просто причуды свихнувшихся специалистов по психоанализу, что они уже заполонили витрины на Таймс-сквер, Мичиган-авеню и вскоре будут красоваться на Пикадилли, Виа Венето и Елисейских полях, она не выдержала: закрыла руками глаза, заткнула уши пальцами и застонала от отвращения и ужаса при мысли, что все это, возможно, и есть картина будущего, что необходимость придумывать все новые и новые потребности приведет homo economicus -- с помощью психоанализа или без оного -- к полной деградации и унижению, и она крикнула Квоте, что если груди-солонки, унитаз с норкой, оксигеноль, краска для травы, консервированный смех и сладострастный зуд станут неотъемлемой частью нашего будущего, то лучше уж сейчас, немедленно удалиться в монастырь и жить там в окружении выбеленных стен и молчаливых монахинь.