Джеймс Олдридж - Сын земли чужой - Пленённый чужой страной, Большая игра

— Остров для меня важнее, — упрямился Руперт.

Они поспорили, и он заявил, что не хочет больше терять времени в Гагре. Если нельзя отправиться на остров сразу они могут поехать в Крым, осмотреть остатки более мелких колоний и Севастополь, а затем попытаться попасть на Змеиный, оставив Фанагорию напоследок.

— Увидим, — сказала она и в полдень исчезла за раскаленным железнодорожным полотном.

Руперт наблюдал, как Роланд учится играть в шахматы у соседских мальчишек; двое из них прилично объяснялись по-английски. Ребята подружились и говорили между собой на какой-то смеси русского с английским. Руперт спросил мальчиков, где они учились английскому языку.

— В школе, — ответил старший из них.

— В какой школе?

— В здешней. — объяснил Вахтанг, самый младший.

Школа находилась на той же улице и занимала самое лучшее и большое здание в округе. Через раскрытые окна Руперту были видны микроскопы и волшебные фонари; он подумал: интересно, все ли школы так хорошо оборудованы или это какая-то специальная школа — и тут же одернул себя, не желая потакать адмиралу Лиллу. Правды все равно не выяснишь, решил Руперт.

— Завтра мы едем на озеро Рица, — вернувшись, сообщила Нина.

— А как насчет острова? — спросил он.

— Это решится завтра, — загадочно ответила она.

█

Зачем им понадобилась эта Рица? Руперту казалось, что Нина что-то скрывает. Они поехали на «победе» вдоль берега моря, потом вдоль быстрой речки поднялись вверх, в горы; Руперт боялся, что Нину укачает снова. Но она, хотя и побледнела, спокойно продолжала рассказывать Роланду про удивительный уголок на побережье под названием Пицунда, который сохранился со времен Ледникового периода. Где-то здесь проходила черта, на которой ледники остановились. Об этом свидетельствовали реликтовые сосны Доледникового периода на Пицунде. Она рассказала о пещерах, где, если верить легендам, жил Прометей, и о других пещерах поблизости с наскальными изображениями каменного века. Вот они уже оставили позади субтропики, и вокруг раскинулись альпийские луга.

— У вас страсть все время кого-то учить, — заметил Руперт. — Совсем как у французов.

— Но все это так интересно, — возразила она, — а у детей мало времени. Они быстро становятся взрослыми: глядишь, и лучшая пора, пора узнавания, остается позади. Разве тебе не интересно, Роланд?

— Иногда интересно, — коротко ответил мальчик; со взрослыми он замыкался в себе.

Роланду хотелось остаться с друзьями у моря, но Руперт настоял, чтобы он посмотрел знаменитое высокогорное озеро, расположенное так близко от знойного побережья. И мальчик еще дулся.

Озеро оказалось чистым, холодным, прозрачным и очень красивым. Но не было ли здесь в горах каких-нибудь радиолокационных установок?.. Гостиница в швейцарском стиле была полна туристов, они толпились у того конца ледяного озера, где из него вытекала река, стремительно убегавшая вниз к морю. Руперта и Нину встретил директор гостиницы, их прокатили на быстроходной моторной лодке вдоль скалистых берегов. Нина спросила Руперта, любит ли он удить форель, он ответил утвердительно, и она сообщила, что после обеда один врач пойдет с ним на рыбную ловлю.

Они пообедали на веранде с видом на озеро. После обеда к ним подошел врач, о котором говорила Нина, — высокий молодой человек. Откровенно разглядывая Руперта, он сказал по-русски:

— Меня зовут Федор Николаевич Папанин. Теодор, Тедди Папанин, — добавил он по-английски, затем снова перешел на русский. — Вы меня понимаете? — Потом он предложил по-французски: Allons-y [3] Пойдем (франц.). .

— Куда?

— Удить рыбу.

— А снаряжение?

— Все готово, — ответил Федор, лениво улыбаясь и глядя Руперту прямо в глаза. — Тедди готов к победе, — закончил он по-английски.

Он круто повернулся, точно они уже обо всем условились, и слегка ошеломленный Руперт последовал за ним вниз, в подвал гостиницы. Они прошли через кухню, где Федор бросил Руперту через плечо: «Я здешний диетврач», — и очутились на дворе. Там Федор захватил небольшой сверток.

— Наживка. Икра, — сказал он своим ленивым тоном.

Он взял две длинные удочки и, не задерживаясь, двинулся вниз через густой, тронутый гниением сосняк, обступивший водопад; они спускались тенистыми, сырыми и прохладными тропинками по откосу, потом по почти отвесной крутизне; Федор преодолел ее с удивительной ловкостью, одним махом. Испуганный и задыхающийся Руперт пригнул колени и последовал за ним по гладкой хвое, скользя и падая, пытаясь не слишком отстать от своего стремительного спутника, похожего на разжатую пружину. Федор его далеко опередил, он мчался вниз, подняв удочки над головой, и что-то говорил ему на бегу, но Руперт не мог разобрать слов.