Джеймс Коззенс - Почетный караул

— Возьмите себя в руки. Ваш сын показал себя прекрасно, и с ним ничего плохого не случится. Если вы будете так расстраиваться, то добьетесь только одного: огорчите его…

Натаниел Хикс отвел глаза — честно говоря, в поисках спасения. Но и лейтенант Эдселл, и капитан Эндрюс не возвращались. Он поглядел на рядовых в другом конце комнаты и с облегчением обнаружил, что они не то не заметили слез мистера Уиллиса, не то не обратили на них ни малейшего внимания.

Открыв было рот, чтобы и дальше увещевать мистера Уиллиса — не чувствуя ни способности, ни желания это делать, — Натаниел Хикс услышал за дверью шаги. Он посмотрел туда, дверь отворилась, пропуская высокого подтянутого человека с черной щеточкой усов. На его груди играла широкая радуга ленточек, а на плечах, неизбежно заставляя споткнуться взгляд, красовались генеральские звезды.

Это молодцеватое видение было встречено секундной паузой, пока узревшие его осознавали, кто перед ними. Один из рядовых, видимо, усердно штудировавший «Новую памятку-руководство для солдата», встал и выпалил:

— Смирно!

Остальные повскакали со скамей. Даже хромой неуклюже подсунул костыль под мышку и попытался встать. Генерал, заметив это, сказал с добродушной поспешностью:

— Нет-нет! Вольно! Садитесь.

Он с полной невозмутимостью повернул голову к своему спутнику, и Натаниел Хикс увидел, что его спутником был полковник Росс.

Генерал Николс, взяв с собой в госпиталь только полковника Росса, несомненно, намеревался либо спросить его о чем-то, либо сообщить ему что-то. Генерал Николс, слушая сомнительные доводы Деда, объяснявшего поведение Бенни, почти все время смотрел на полковника Росса. Генерал Николс мог без труда прочесть на лице полковника Росса вопрос: «Кого мы, по-нашему, дурачим?» С этого момента ситуация стала глупой. Надо ли им обоим и дальше делать вид, будто я не знаю, что вы знаете, что я знаю?

Когда генерал Николс столь твердо воспрепятствовал генералу Бакстеру поехать с ними, полковник Росс уже не сомневался в его намерениях и решил по собственной инициативе ничего не говорить, но на прямой вопрос ответить прямо: они не знают, где сейчас генерал Бил. А что еще он скажет, будет зависеть от того, как генерал Николс переварит уже услышанное. Но он собирался в той форме, какую подскажет момент, предложить свой «обитер диктум» — дополнительное или сопутствующее мнение ученого судьи, которое, хотя и не является обязательным, может быть подано так, что не последовать ему значило бы расписаться в собственном самомнении и невежестве.

Он скажет, что исчезновение Нюда было естественным и разумным. В конечном счете оно было подсказано рассудительностью. Нюд отдавал себе отчет, что оказался в трудном положении. Отдавал он себе отчет и в том, как на него воздействуют тяжелое напряжение и ответственность, неотъемлемые от его должности. Нюд понимал, что способен необдуманно поторопиться с решением, и, чтобы избежать этого, чтобы дать себе шанс без помех обдумать положение, следовало исчезнуть, никого не предупредив. Вероятно, Нюд отправился полетать — наипростейший способ помешать найти себя, пока сам не сочтешь нужным найтись. Причин беспокоиться нет никаких ни у кого, за исключением тех, кто, вроде Деда, склонны беспокоиться без всяких причин.

Поскольку на самом деле полковник Росс так не считал — во всяком случае, безоговорочно, — ему, думал он, еще можно тешиться надеждой, что генерала Николса все-таки удалось одурачить. Но в действительности он не ставил себе целью обманывать. Вполне возможно, генерал Николс будет рад принять любое правдоподобное объяснение, согласующееся с фактами, то есть с более или менее признанными фактами. Чтобы помочь в этом генералу Николсу, имеет смысл держаться серьезно и официально.

В коридоре полковник Росс встал как младший по званию, слева от генерала и, храня молчание, пошел рядом с ним к боковому выходу. Он корректно ждал первых слов генерала. Генерал Николс произнес их, когда они дошли до угла коридора. Он положил руку на плечо полковника Росса, поворачивая его к двери с табличкой «Офицеры».

— Заглянем туда, — сказал генерал Николс.

В уборной полковник Росс сохранял свой серьезный и официальный вид. Генерал Николс, подойдя вымыть руки, когда полковник Росс уже чинно мыл свои, внимательно оглядел свое отражение в широком зеркале над раковинами. Чеканное невозмутимое лицо вполне могло доставить удовольствие тщеславному человеку, а тщеславный человек всегда выдает свое удовольствие.