Джованни Пирелли - Энтузиаст

Если дела в батальоне идут хорошо, если батальон отражает атаку или захватывает новую позицию, солдат убежден, что весь фронт держится, что весь фронт наступает. И наоборот. Вот почему солдатам батальона Ф. в эти минуты казалось, что отступает весь фронт, что война проиграна и теперь важно лишь одно — добраться до безопасного места.

Часа через два идущие впереди достигли усыпанной галькой отмели реки Осуми, задние добрались туда на час позже. Дойдя до отмели, солдаты подбирались к самому потоку, жадно и долго пили, отрываясь от воды лишь для того, чтобы уступить место вновь подошедшим, которые также стремились поскорей утолить жажду. В этом беспорядке перемешалось все. Солдат уже не думал о том, что должен быть там, где его взводный, его командир отделения, его товарищ. Напившись воды, солдат подходил к тем, кто стоял поближе, прижимался к первому встречному, дрожа от капель дождя и застывшего на холоде пота, надеясь согреться едва ощутимым теплом чужого тела. После марша солдат кидается на землю, едва наступает минута привала. Эти же стояли, сбившись в кучу, как стадо овец, почуявших опасность. Кто-нибудь спрашивал:

— Почему не переправляемся на тот берег? Где мост?

— Выше, — отвечал один.

— Нет, — говорил другой, — ниже.

— Ты плавать умеешь? — спрашивал третий.

— Я — нет.

— А я умею, но здесь такое течение…

То и дело передавали:

— Лейтенанта Галли срочно к капитану!

Или:

— Вестовые, где вестовые?..

В этих поисках все принимали усердное участие и раздражались, если кто-либо медлил с передачей сообщения. Людям казалось, что судьба их зависит от этих мелочей. Отчего же медлят с переправой? Где же наконец мост? Толпа металась из стороны в сторону, в действительности же топталась на месте.

Лишь у моста все ринулись в одном направлении.

У входа на мост встал худенький безусый офицер. Сдерживая солдат, он кричал:

— Куда прете, как овцы? Я скажу, когда начинать переправу. — Да, это был ревностный офицер. Но точно так же, как не было известно, кто отдал приказ об отходе, нельзя было понять, кто же приказал остановиться у входа на мост.

Внезапно красноватое зарево осветило огромный кусок неба, гору, реку, серые лица и запавшие глаза трехсот солдат, сгрудившихся на узкой полоске гальки между горой и рекой. И через несколько секунд раздался взрыв, походивший на удар грома. Толпа всколыхнулась. Те, кто стоял у входа на мост, сразу очутились на его середине, хотя никто из них не намеревался идти вперед. Ревностный офицер бежал впереди, опасаясь, что его задавят.

Блеск зарева разбудил лейтенанта Андреиса, задремавшего сидя на небольшом выступе скалы, повисшей над долиной. Быстро вскочив на ноги, Андреис решил, что где-то совсем близко от него разорвалась бомба. Но, прежде чем зарево погасло, он успел разглядеть две вещи, поразившие его до чрезвычайности. Ранец Андреиса лежал у куста в нескольких метрах от хозяина, а рядом с ранцем сидел неизвестно откуда взявшийся альпийский стрелок. Как случилось, что он уснул, бросив ранец в сторону? Сколько времени он проспал? Что делает здесь сидящий рядом солдат? Что означало это огромное зарево?

Тут его настиг грохот взрыва, донесшийся издалека, с той стороны, где рычали пушки, когда он взбирался по склону. Грохот донесся справа, с каким-то странным опозданием.

— Эй, ты! — закричал он, разглядывая темный, едва различимый во мраке ночи силуэт человека. Он рад был услышать собственный голос, который звучал как обычно. Это вернуло ему ощущение реальности того, что происходило вокруг. Солдат быстро поднялся, словно только и ждал, как его позовут, молча сел рядом с Андреисом, подперев руками лицо, и стал глядеть в ту сторону, откуда раздался взрыв. — Кто ты такой? — спросил лейтенант.

Солдат сдвинул шапку на затылок, поправил клок волос, падавший на лоб. Помедлив немного, спросил:

— А ты кто будешь? — у него был низкий голос, и эти слова он выжал из себя с трудом, словно говорил спросонок.

— Что ж ты, не понял, что я офицер? — сказал лейтенант и тотчас же почувствовал, до чего смешно прозвучали его слова, раскаялся в том, что произнес их, и поторопился добавить — Должно быть, гроза началась. Но ты кто такой? Что делаешь здесь один?

Солдат сказал, как бы отвечая на свои мысли:

— Нет, не гроза это. В переделку мы с вами попали, в скверную переделку.

— Ты-то откуда знаешь? — спросил лейтенант и снова сел. — Что ты хочешь сказать? — В Валоне ему приходилось выслушивать подобные разговоры. Теперь, когда враг близко, нельзя было их допускать. Солдат промолчал. — Ты мне еще не ответил, — продолжал лейтенант с ноткой недоверия в голосе, — как это ты очутился здесь один? Ты шел с колонной раненых? Почему отстал от них?