Анатолий Иванов - Ермак

И пошел из города. За ним двинулись остальные.

Карача еще молился, когда из леса вылетел отряд татарских конников. Телохранители знаком остановили их.

…И вот уже несколько сотен конных татар стоят вокруг холма, а карача все молится.

Наконец он поднялся с коврика, оглядел пустыми глазами воинов. И вдруг, тыча перед собой руками, закричал в истерике:

— Там погибли мои сыновья! Всех казаков порубить! Всех до одного! Всех до одного!

Всадники ринулись по указанному направлению.

Матвей Мещеряк, потный и разгоряченный, без шлема, стоял возле юрты карачи, пил кумыс. А наложницы карами держали наготове еще две полные чаши.

— Хорош кумыс, да весь не выпьешь, — проговорил он, вытирая мокрые усы. — Ну-к, казачков теперь угощайте.

— Атаман, вот те новый шлем! — Савка Керкун протянул Мещерякову позолоченный татарский шлем. — Кажись, впору будет.

— Ох ты! — воскликнул Мещеряк. — Чей же это?

— Да я вон сына карачиного подрубил. Ну-к, дайте кобыльего молока глотнуть.

Не успела одна из наложниц подать Керкуну чашу, а Мещеряк примерить шлем, как затрещали поблизости казачьи пищали. Оба бросились на выстрелы.

Миновав последнюю юрту, Мещеряк увидел метрах в трехстах татарских конников.

Рядом была небольшая роща, густо поросшая молодым березняком и кустарником. Мещеряк сориентировался моментально:

— В кусты, ребята-а! Тут они нас порубят! За мной! Телеги в круг.

Под нарастающий визг татарских конников, скачущих за своим предводителем в золоченой кольчуге, казаки бежали к спасительной роще. Двое так и не добежали, остались лежать на земле со стрелами в спинах. Остальные под самыми саблями успели укрыться за татарскими телегами и в зарослях. Оттуда, едва татарские всадники подскакали к опушке, ударил дружный залп. С добрый десяток всадников попадали на землю да с полдесятка лошадей забились на траве. А выстрелы, хотя и вразнобой, но продолжали трещать густо. На лесной опушке образовалось столпотворение: передние всадники поворачивали обратно, а задние напирали, меткие выстрелы из леса валили все новых всадников, лошади спотыкались о трупы, падали, всадники летели через головы коней. А Матвей Мещеряк, широко раскрывая рот, орал, перекрывая визг татар, храп лошадей и звуки выстрелов:

— Пали-и, братва! Пали-и!

Татарские всадники скакали прочь от лесной опушки, земля перед которой была густо усеяна трупами людей и лошадей. Из-за холмов показались спешащие на помощь татарские воины. Воинственный клик взметнулся в небо. Предводитель всадников что-то прокричал, размахивая саблей. Все конники вновь ринулись к лесной опушке.

Достигнув ее, татары, частью спешившись, опрокидывая телеги, врезались в заросли. Пищали теперь казакам были ни к чему, они взялись за сабли и топоры. Татары вытесняли их из зарослей, рубка шла уже на открытом поле.

Падали казаки, обливаясь кровью. Падали татары… Казаки быстро изнемогали. Видя это, стоявший неподалеку татарский предводитель выхватил саблю, тронул коня.

Яростно рубился Мещеряк, снова простоволосый, с залитыми кровью волосами. Схватился за плечо Савка Керкун — какой-то татарин порубил его кольчугу. Но Савка не упал, лишь покачнулся. И вдруг заорал:

— Атаман! Подмога-а!

Ударил залп.

Из-за бывших карачиных юрт с обнаженными саблями бежали к месту побоища казаки Ермака. Некоторые ловили оставленных татарами лошадей, вскакивали на них.

Одну из лошадей подвели Ермаку, он вскочил в седло.

— Братушки-и! За Ивана Кольца-а! За Богдана Брязгу, за Никиту Пана-а! За всех погибших казаков!

И с поднятой саблей ринулся вперед, увлекая остальных.

Предводитель татарских воинов, так и не доскакав до гущи дерущихся, осадил коня, закрутил его на месте…

Остальные татарские всадники, помедлив, повернули коней вспять.

…Скачет предводитель в одиночестве к холму, на котором находится карача. Подскакав, свалился с лошади, подполз к сапогам карачи.

— Великий хан! Они побили многих наших воинов, остальные отказываются идти в бой.

— Паршивая собака! — вскочил карача. — Как ты смеешь так называть меня?! Наш хан — великий Кучум! Привязать его ногами к седлу!

Телохранители кинулись на незадачливого военачальника, сорвали с него оружие, золоченую кольчугу, почти все одежды, повалили на землю, длинным арканом захлестнули ноги, конец аркана привязали к седлу. Карача хмуро наблюдал за происходящим, визг и стоны обреченного вызывали у него лишь зловещую усмешку Потом тронул коня. За ним устремились телохранители, голова несчастного застучала об землю, по которой вскоре потянулся кровавый след.