Виржини Депант - Дрессированные сучки

Она поздоровалась со всеми. На своей территории. Наклонилась к каждому, улыбнулась, сказала что-нибудь приятное, пошутила. Ей необходимо было купаться в обожании своей свиты, своих верноподданных, инспектировать войско, "мерить температуру". Придавала большое значение физическому контакту — обнимала за плечи, похлопывала ладонью по руке. Королева-Мать "сделала" себя на итальянских и американских фильмах о мафии и теперь с блеском воссоздавала вокруг атмосферу жизни мафиози.

Подойдя к нам, протянула руку, здороваясь. Мы всегда приветствовали друг друга на манер индейцев. Я не раз замечала за собой, что в ее присутствии держусь очень прямо, стою как на часах, грудь вперед.

Соня присоединилась к нам, села — на удивление спокойная. Королева-Мать действовала на нее как транквилизатор. Соня любила рассказывать, что до знакомства с ней была безбашенной засранкой и что ей ничего не светило в этой жизни. Свою благодарность она всегда выражала до ужаса бурно, назидательно замечая, что профессионалки, поработавшие на Организацию, это вам не какие-нибудь дешевые шлюхи, а "звезды" профессии!

Соня наклонилась к уху Королевы-Матери — у нас была в ходу именно такая манера разговора: шепот, быстрый кивок в ответ, чтобы не перекрикивать шум. Она заговорила о клиенте, с которым у нее был конфликт:

— По мне — так пусть хоть каждый день притаскивается, плевать… Раз он платит — ладно, поиграем в "раба" и "хозяйку". Но срать на него — это нет! Перекинь его кому-нибудь еще.

Королева-Мать кивнула, соглашаясь.

— Он постоянный клиент, знает девочек, знает правила и не должен настаивать. Все устроим, не волнуйся.

Она допила, девицы-охранницы тоже, сделала мне знак следовать за ней в кабинет.

Мы прошли через заведение к узкой двери в дальней стене, ведущей на лестницу.

Ее кабинет: бутылочно-зеленые и цвета бордо драпировки — гротескное подражание роскоши XIX века (как ее себе представляет хозяйка!), больше всего напоминающее дешевый бордель на Диком Западе. Мильон дорогих навороченных технических приспособлений и драгоценных безделушек. Звуковой фон — шуршание факсов. Огромные мониторы на стенах, чтобы все заведение было перед глазами. Даже сортиры, тем более что там можно подсмотреть немало полезных секретов. Эта инквизиторская хрень не только напоминала всем и каждому, насколько вездесуща Королева-Мать, — она действительно часами вглядывалась в своих подданных, наблюдала, разгадывала поведение всех до одного, разбирая сама с собой шарады, невидимые для большинства смертных, копаясь в незначительных на первый взгляд деталях, которые она умело толковала. Столь жгуче-страстное любопытство к жизни других людей позволяло ей знать всех нас как облупленных и мгновенно замечать перемены в поведении. Такой вот таракан в голове…

Рядом с мониторами висело огромное полотно Саида — оранжево-черная абстракция.

Я угнездилась на стуле в ожидании объяснений.

Кресло Королевы-Матери больше всего напоминало трон — любой другой человек, усевшись в него, просто исчез бы.

Она попросила в двух словах рассказать, как идут дела у Стеф и Лолы. Я сказала: ну-у, вроде все гладко, но я с ними не работаю, так что лучше поинтересоваться у Джино. Вопрос меня не удивил — девки были на испытательном сроке, но что-то заставляло мою внутреннюю "охранную систему" вопить все громче. Королева-Мать покачала головой, задумчиво глядя на свой стакан.

— А как у тебя с ними? На уровне личных отношений?

Я вдруг почувствовала, как важен наш разговор для Королевы-Матери. Она продолжала расспрашивать:

— Они рассказывали, как жили в Париже?

Я ушла в глухую оборону, почуяв неясную опасность, выпрямилась и прервала ее, не дав задать следующий вопрос:

— А нельзя мне сначала узнать, в чем дело? Пойми, я ничего не скрываю, но так мне будет проще…

— У меня огромная проблема с этими девушками.

Сложившаяся традиция требовала, чтобы ответы Королевы-Матери были мгновенными и хлесткими. Что-то не так! Подыскивать слова, чтобы продолжить? Ладно, бывало. Но вот так открыто признавать, что у нее трудности? Да никогда! А уж чтобы она заговорила от первого лица, обсуждая дела Организации, — немыслимо, невероятно. С самого первого дня Королева-Мать говорила только от лица группы, ее словом было "мы". Не императрица, но рупор, выразительница идей (конечно, если кто видит разницу между двумя понятиями!). Королева-Мать даже думала во множественном числе, так она, в частности, давала понять людям, что они тоже кое за что отвечают в жизни. И за оглушительные провалы, и за громкие победы.