Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

— Гонза! Гон-з-а-а-а! Отзовись! Го-го-го!

Гроза чуть ослабела, только ливень хлестал по-прежнему. Раскаты грома уже не так оглушали — или к ним притерпелись, — они будто слились с шумом дождя, и теперь слышался как бы гул морского прибоя, только не такого равномерного. Зато молнии словно раздвигали тучи, их вспышки почти не прекращались и временами было светло как днем.

— Гон-за-а-а-а!

Фонарик Крчмы заметно разрядился, напрасно искал он очередной «штайман». Неужели сбились с дороги? Вернее— с направления, о дороге тут и речи не было. Позади грохнуло, посыпались камни — кто-то свалился в темноте, проехался по склону.

— А, черт… — Крчма услышал голос Мариана в нескольких метрах ниже себя — и одновременно, с противоположной стороны что-то похожее на слабый стон…

Пирк помог Мариану вскарабкаться обратно.

— Стойте! — остановил их Крчма. — Тише!

Какой-то странный писк… Переждали очередной раскат грома.

— Сю-да…

Сомнений больше не было. Крчма водил угасающим лучиком фонаря по скалистой стене, с которой донесся этот зов, от волнения рука его дрожала. Никого! Только груды мокрых, мертвых камней… Небо снова озарилось неверной вспышкой, и вот, в полусотне метров, в стороне, над почти отвесной скалой, скрюченная фигура Гейница, нога его как-то неестественно вытянута и торчит над узким карнизом.

По россыпи камней подобрались под самый карниз, на котором полулежал Гонза. Господи, как он туда попал? Фиолетовый свет озарил склон выше его — теперь все ясно. Гейниц взбирался от Прелома на Восточную Высокую, там его застигла гроза, и он поступил точно так, как поступают все неопытные туристы в Татрах: стал спускаться напрямик, ничего не зная о коварном характере многих гор, склоны которых незаметно становятся все круче, пока не заканчиваются отвесной стеной или карнизом.

— Спасибо тебе за ночную прогулочку! — закричал ему наверх Крчма. — Хвастливый олух, мамелюк египетский, чертов счетовод!

В свете молнии — недоуменно вытаращенные глаза Гейница, он словно не узнавал своих.

Постояли в нерешительности. Отвесная, монолитная, мокрая скала с незначительными неровностями, добрых шесть метров высотой… А у них — голые руки, даже веревки нет!

— Вот бросим тебя тут, посылай потом за пожарными с лестницей! Я аннулирую твой аттестат зрелости, слышишь?!

Прежде чем Крчма успел сообразить, что же теперь делать, Пирк без слов полез вверх. Соскользнул, скатился обратно. И снова полез.

— Не дури, убьешься! — крикнул ему Мариан.

— Что же ты советуешь — оставить его там? — оглянулся вниз Пирк.

Он подтянулся на руках еще на полметра, бесконечно долго искал носком башмака хоть крошечный выступ, Крчма подошел, встал прямо под ним.

— Отойдите, пан профессор [2] В гимназиях Чехословакии учителей с университетским образованием называли профессорами. , коли сорвусь, вам на голову грохнусь!

— Для того и встал.

Потоки дождя хлещут скалу, Пирка, небо вспыхивает и гаснет, где-то в стороне опять с грохотом валятся камни. Мариан встал плечом к плечу с Крчмой, хотя такая страховка дьявольски ненадежна.

Фонарик разрядился совсем, и теперь, как это ни парадоксально, все желали, чтоб молнии, единственный источник света, не прекращались.

Наконец Пирк всполз на узкий карниз, за который, видимо уже в падении, удержался Гейниц.

— Ну, как нам с тобой теперь быть, парень? — донесся сверху прерывистый голос запыхавшегося Пирка. — Знаете что? — крикнул он вниз. — Попробуйте сделать лестницу!

Крчма мотнул головой, чтобы стряхнуть воду с пышных своих бровей. Уперся руками в скалу, предложив Мариану влезть к нему на плечи. Но все равно между вытянутыми руками Мариана и Пирком, усевшимся на карнизе, оставалось три-четыре метра голой скалы. Пирк снял пальто.

— Удержишься, Гонза, коли спущу тебя?

Гейниц бормотал что-то невразумительное. В перерывах между ударами грома слышно было, как ругается Пирк.

— Дай хоть платок носовой…

При новом взблеске молнии Крчма понял его замысел ^ученик сообразительнее учителя — я и то не нашел бы решения так быстро; что ж, каждый человек, с которым я сталкиваюсь, в чем-то меня превосходит…). Связанными накрепко двумя носовыми платками Пирк обмотал запястья Гейница, продел между его рук рукав своего пальто, связал с другим рукавом.

— Повернись на живот… так… Гейниц вскрикнул от боли.

— Ничего, альпинист, придется потерпеть…

Почти безжизненное тело Гейница медленно сползало по скале к стоявшим под нею. Осыпавшиеся камушки били по лицу Крчму и Мариана. Пирк, не обращая внимания на потоки дождя, постепенно отпускал полы пальто. Наконец промокшие полуботинки Гейница коснулись поднятых ладоней Мариана.