Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

Мариан поклонился, поцеловал ей руку.

— Нет, все это я вижу во сне! — вырвалось у Миши, когда она провожала Мариана до калитки.

Тот глянул на свои часы, его поднятая правая бровь нетерпеливо дрогнула.

— В следующий раз, пожалуйста, не отвлекай меня от экспериментов ради чепуховых бабьих ссор. Назвалась груздем — полезай в кузов…

На глазах у Миши выступили слезы бессилия. Мариан нахмурился:

— Вполне возможно, у старухи бывают припадки истерии, да ты-то не будь истеричкой! И постарайся относиться к ней немного бережнее — у нее явно климакс.

Мишь вытерла слезы рукавом, как маленькая.

— А у меня — тоже климакс, да? Ну что ж… Пока!

С несчастным видом следила она с порога, как он уходит; а Мариан и не оглянулся. Только, не замедляя быстрого шага, еще раз посмотрел на часы — и побежал вниз по улице к трамваю.

Дверь в комнату Шарлотты была закрыта. Мишь села в свое кресло, вытащила из чемоданчика почти готового принца. Шмыгнув носом, взялась переделывать принца в злого волшебника.

После обеда у калитки позвонил доктор Штурса. По его слегка озадаченному виду можно было понять — он поражен, что его пациентка так долго выдерживает присутствие этой девушки. Пани Крчмова снова, как и в первый его визит, заперлась с ним в своей комнате. Вышел он оттуда минут через двадцать, с холодным молчанием прошел мимо Миши, словно мимо пустого места; не удостоил ее ни единым врачебным советом или распоряжением о том что делать, если состояние больной ухудшится.

Утром все вернулось в привычную уже колею.

…Вы, барышня, видно, до гроба не научитесь готовить, Опять солили сырую печенку?

…Неужели надо так хлопать дверью? (Дверь просто вырвалась у Миши из рук.)

…Где вы, собственно, так долго пропадали? Что, уже и в молочной очереди?..

…Я, кажется, отступлюсь!

…Нельзя ли поменьше проветривать? От этого вечного сквозняка у меня разыгрывается мигрень…

Нет, не отступлюсь. Тогда но крайней мере это будет настоящая ЖЕРТВА, я делаю что-то ради Роберта Давида!

Ни с того ни с сего заявился Пирк. Вероятно, узнал о тяжкой миссии Миши то ли от Руженки (которая после ангины что-то не спешила появиться в квартире Крчмы), то ли от Мариана; важно было другое: шестое чувство настоящего друга, видно, сигнализировало Пирку, что он может быть нужен.

— Что с тобой? Да от тебя половина осталась! Вид как после кутежа!

Ввалившимися глазами Мишь показала на закрытую дверь — оттуда доносилось ласковое сюсюканье: хозяйка беседовала с Лоттынькой.

— Что-то у вас не так, верно? — чутко и моментально угадал Пирк (в отличие от Мариана, с легкой грустью подумала Мишь).

— Буря тривиальности в море приземленное… Если б я только могла все ее нападки приписать полубольному мозгу…

— Ты с добром, а на тебя с колом, — резюмировал Пирк, выслушав краткое описание Мишиных страстей. — В другой раз будешь осторожнее, когда твое доброе сердце опять потянет на милосердие…

— Откровенно говоря, мне не очень нравится, барышня, когда вы за моей спиной водите сюда посторонних мужчин. — Пани Крчмова вошла на кухню, где Мишь готовила для Пирка, сгоравшего от жажды, кружку воды с малиновым соком. — Тем более что, как мне кстати известно, у вас серьезное знакомство с весьма солидным молодым ученым…

Пирк, расслышав это, не выдержал — тоже вошел в кухню. Поздоровался.

— А Мишь и не звала меня, пани Крчмова, я сам пришел.

— О чем вы, кто вас не звал?.. Разве у нас есть мыши?..

— Эта пишется через «и», — пояснил Пирк.

Они что, оба сумасшедшие? — испуганный взор Крчмовой искал объяснений; Мишь представила Пирка.

— Кстати, я и не совсем посторонний, — добавил тот. — Пан профессор восемь лет учил меня родному языку и три года французскому, а теперь я играю вместе с ним в квартете.

Хозяйка как будто слегка обиделась:

— О господи, могли бы все это сразу объяснить! Если бы нынешние студенты хоть немного…

— Я не студент. Правда, грозятся послать меня в институт, да я, надеюсь, отобьюсь.

— Павел — машинист на паровозе, — сказала Мишь. Шарлотта явно растерялась.

— Но вы сказали, что… что играете с мужем в квартете!

— Такой мезальянс я допустил исключительно под нажимом папа профессора, пани профессорша, — произнес Пирк с корректной вежливостью слона, наслаждающегося прогулкой по посудной лавке.

— Иной раз люди изменяют себе самым неуместным образом, — добавила Мишь. — Например, кто-то выучится на мясника, а вдруг возьмет и напишет «Новосветскую»…