Шаролта Дюрк - «Шкода» ZM 00-28

— Какой марки у него машина?

— «Шкода-Л-120», кофейного цвета. Видно, что новая.

— Номерной знак помните?

Ловаш отрицательно покачал головой.

— Нет. Я не знал, что это пригодится. Марку я запомнил только потому, что такая машина мне больше всего нравится.

— Вы могли бы описать внешность Жофии и Гезы?

— Да.

— Вы бы их узнали?

— Разумеется.

— Почему ваша невеста не хотела, чтобы вы с ними встречались?

— Вот этого я как раз и не знаю! Я у нее как-то спросил: почему она меня прячет? А она говорит: «Я не тебя прячу». Я не понял, но она больше ничего не желала объяснять.

— Вы допускаете, что у Гезы с вашей невестой могли быть интимные отношения?

— Нет! Нет… это невозможно. — Молодой человек покраснел. — В этом я совершенно уверен.

— Почему вы так уверены?

— Мне трудно об этом говорить… Понимаете… — начал Ловаш тихим от смущения голосом, — я не какой-нибудь сердцеед. В общем, я не из тех мужчин, которые нравятся. До этого я только один раз был с женщиной, когда мне было восемнадцать лет… Понимаете? Я любил Еву, ухаживал за ней, но… только месяц тому назад… я как-то вечером был у нее дома… И… ну в общем… она была невинна… Вы понимаете, до меня у нее никого не было…

— Но ведь она была замужней женщиной! — перебил его Пооч.

— Ну да, только старый Борошш никогда к ней не прикасался. Он относился к ней как к дочери. Правда, к мужчинам он ее ревновал. Но так, чтобы… в общем, он ничего себе не позволял. Ева сама мне об этом говорила. Борошш просил, чтобы она подождала, пока он умрет. И я ему не понравился, мол, он хочет для Евы другого мужа. Но мы полюбили друг друга, и… это случилось. И через два дня мы составили завещание…

— Завещание? — насторожился Пооч.

— Ну да. Ведь тогда было ясно, что мы поженимся. И Ева сказала, что теперь она поставит в известность Гезу с Жофией, ну что мы обручены. Ведь мы как раз перед этим обручились. Тайно. Ева скрывала это от Гезы, потому что он был против наших отношений. И несмотря на то, что он постоянно ее обкрадывал, Ева его слушалась. Иногда мне казалось, что она его боится, а иногда — что очень любит. Я предупреждал ее… Тысячу раз говорил ей, чтобы она с ними порвала, потому что они люди непорядочные. Так нет, она меня не слушалась. Хотя ясно было, что им нужны только ее деньги! Всеми правдами и неправдами они вымогали у нее деньги, и все им было мало! И я ничего не мог сделать! Я говорил, что эта дружба плохо кончится. Но Ева мне не верила. И вот, видите… — Поймав на себе пристальный взгляд следователя, Ловаш смущенно замолчал.

— Вы упомянули о каком-то завещании?.. — напомнил Пооч.

— Ева составила. Через два дня после того… как… И мы заверили его у нотариуса. Оно законное.

— Что в нем? — хмуро спросил капитан. Ответ он знал заранее. Вот из-за чего должна была умереть Ева Борошш.

Та же мысль пришла в голову и Ловашу. Он уже жалел, что упомянул о завещании.

— Все состояние Евы в случае ее смерти переходит ко мне, — нехотя проговорил он.

— Где находится завещание?

— Этого я не знаю… — замялся Ловаш. — Думаю, у Евы в квартире, потому что завещание осталось у нее. У меня нет ни одного экземпляра.

— Мы сделали в квартире обыск, — сказал Пооч. — Никакого завещания мы там не нашли. Если, конечно, оно вообще существует!

— Ну да, — охотно согласился Ловаш. — Ева могла передумать и уничтожить завещание. Если не найдете, значит, его уже нет!

— Есть ли, нет ли, а наследство, во всяком случае, та его часть, которую можно было унести, украдена. Из квартиры пропали все ценности.

— И сберкнижки?! — резко спросил Ловаш.

— Какие сберкнижки?

— У Евы было восемь сберегательных книжек, на каждой по сто тысяч форинтов! Она хранила их в платяном шкафу. На предъявителя… Я же ей говорил… Они тоже пропали?

— Да.

— Это невозможно! — Ловаш побледнел.

— Тем не менее, молодой человек, это так! Преступник забрал все ценности, которые мог унести с собой. И сберегательные книжки тоже. — Капитан внимательно посмотрел на Ловаша. — И мне кажется, преступник знал, где что лежит.

— Вы… Вы думаете, что это я?.. Я преступник? Но зачем… зачем мне это делать? Зачем мне красть у нее… у себя самого? Неужели вы думаете, что я вытолкнул ее из окна?.. Я… я любил ее! Я этого не делал! Это не я!

— Успокойтесь, пожалуйста, — строго сказал Пооч. — Против вас нет улик.

— Но вы же меня подозреваете…

— Мы вас не подозреваем.

— Я чувствую… мне так кажется… Вы меня арестуете?