Пэлем Вудхауз - Дживз уходит на каникулы

-- Мы все уже продумали. С минуты на минуту он позвонит сюда, чтобы разыскать свою речь. И ты должен переговорить с ним и изложить ему наши условия.

-- Я?

-- Именно ты.

-- Почему я?

-- Так считает Дживз.

-- Право же, Дживз? Почему не Киппер?

-- Мистер Херринг и Мистер Апджон не разговаривают друг с другом, сэр.

-- Ты ведь понимаешь, что произойдет, если Апджон услышит по телефону голос Регги. Он сразу же повесит трубку, и нам снова придется придумывать, как выйти с ним на связь. А тебя он выслушает очень даже.

-- Но черт возьми...

-- Но ведь все равно Регги пошел погулять, и мы не знаем, где он. Почему с тобой всегда так трудно разговаривать, Берти. Твоя тетушка рассказывала мне, как она с тобой мучалась, когда ты был еще ребенком. Она просила тебя съесть свою кашу, а ты надувался и упрямился, как ионов осел.

Тут я не мог ее не исправить. Ведь всем известно, что в школе я получил приз за знание Библии.

-- Валаамов осел. А у Ионы был не осел, а кит. Дживз!

-- Да, сэр?

-- Рассуди нас, что я не ел кашу как валаамов, а не ионов осел.

-- Да, сэр.

-- Я же говорил, -- повернулся я к Бобби, и я бы продолжил и дальше ставить ее на место, но тут раздался телефонный звонок, и я похолодел от ужаса, ибо я знал, кто это мог быть.

Бобби прореагировала на это по-своему.

-- Ну вот! А это, если я не ошибаюсь, наш дорогой клиент. Вперед, Берти. Давай, ни пуха ни пера.

Я уже вам говорил, что если я общаюсь с мужчинами, я тверд как кремень, но в женских руках превращаюсь в воск, напр. сейчас. Я так же хотел сейчас разговаривать с Апджоном, как плыть в бочке в сторону Ниагарского водопада. Но у меня не было выбора. Либо ты мужик, либо нет, как говаривал шевалье Баярд (11). Но судя по тому, как я приближался к телефону, я не был достоин этого звания, когда же я услышал в трубке голос Апджона, то совсем струхнул. Ибо по его тону понял, что мой собеседник раздражен. Даже в Мелверн Хаус, что в Бремли, когда я заполнил его чернильницу шербетом, он не был так зол.

-- Алло? Алло? Алло? Вы меня слышите? Ответьте, пожалуйста. Это мистер Апджон.

Говорят, когда сдают нервы, нужно сделать пару глубоких вдохов. Так вот, я сделал -- шесть... Пока я вдыхал, он ждал и злился. Даже на расстоянии он оказывал на меня свое вредоносное действие.

-- Это Бринкли?

Я не посмел ему возразить. "Именно так", -- сообщил ему я.

-- Кто вы?

Мне пришлось напрячь свою память.

-- Это я, Вустер, мистер Апджон.

-- А теперь слушайте меня внимательно.

-- Да, мистер Апджон. Как вам "Бык в Кустах"? Вы хорошо устроились?

-- Что вы сказали?

-- Я говорю, как вам гостиница.

-- К черту гостиницу.

-- Ну что вы, мистер Апджон.

-- Я по очень важному делу. Мне нужно переговорить со слугой, который упаковывал мои вещи. Как его имя?

-- Дживз.

-- Так вот. Он по небрежности забыл положить тезисы к моему завтрашнему выступлению в средней школе в Снодсбери.

-- Что вы говорите! Какая жалость!

-- Что вы сказали!

-- Я говорю "жалость".

-- Что?

-- Не шалость, а жалость.

-- Вустер!

-- Да, мистер Апджон?

-- Вы что, пьяны?

-- Нет, мистер Апджон.

-- Тогда прекратите паясничать, Вустер.

-- Да, мистер Апджон.

-- Срочно найдите этого вашего Дживза и спросите у него, куда он подевал мои тезисы.

-- Да мистер Апджон.

-- Немедленно, слышите? Что вы стоите и поддакиваете. Мне необходимо срочно получить свои бумаги обратно.

-- Да мистер Апджон.

Конечно, честно говоря, разговор наш становился неинтересным, может поэтому Бобби выхватила у меня трубку, прошипев "Тряпка!"

-- Как-как вы меня назвали? -- переспросил Апджон.

-- Я вас никак не называл, -- ответствовал я. -- Назвали меня.

-- Я хочу поговорить с этим вашим Дживзом.

-- Неужели? -- произнесла в трубку Бобби. -- А говорить вам придется со мной. Это я, Роберта Уикам, Апджон. Я хочу попросить минуточку вашего внимания.

Хотя я часто не одобрял поведения этой рыжеволосой Йезавель, должен признать, что она умела разговаривать с ветеранами школы. Она изъяснялась с ним в самых любезных выражениях. Конечно, у нее не было моих комплексов и она не общалась с этим Франкештейном от педагогики, когда тот был еще в силе, и все же -- ее можно было уважать. Выпустив для завязки "Слушай, дядя", она очень доступно объяснила, как она видит сложившуюся ситуацию, и судя по приглушенному жужжанию в трубке, было очевидно, что она прижала его к ногтю как муху.

Наконец трубка обессилено затихла, и тогда Бобби заключила:

-- Вот и прекрасно. Я была уверена, что мы сразу поймем друг друга. Ну что ж, я скоро приеду. И наберите в ручку побольше чернил.