Пэлем Вудхауз - Полный порядок, Дживз !

- Берти, вы часто читаете Теннисона?

- Если под рукой нет другой книги.

- Вы так удивительно похожи на рыцарей Круглого Стола из <����Идиллий Королей>.

Само собой, я о них слышал: Ланцелот, Галахад и куча других парней, но, убей меня бог, не понимал, с чего вдруг она решила, что я на них похож. Наверняка спутала меня с какими-то своими знакомыми. От неё чего угодно можно было ждать.

- В каком смысле?

- У вас такое большое сердце, такая добрая душа. Вы такой благородный, такой бескорыстный, такой великодушный. Вы один из самых великодушных людей, которых я встречала в своей жизни.

Ну, сами понимаете, что можно ответить, когда тебя так нахваливают? Дурацкое положение. Кажется, я пробормотал: <����Да ну, бросьте> - или что-то в этом роде и принялся смущённо потирать свои больные места. Она опять умолкла, но когда я невольно взвыл, нажав на одно из больных мест слишком сильно, дар речи к ней вернулся.

- Берти.

- Да?

Она судорожно сглотнула слюну.

- Берти, вы способны на великодушный поступок?

- Само собой. Разумеется. А в чём дело?

- Но вам придётся пройти испытание, Берти. Страшное испытание. Вам придётся пройти испытание, через которое прошли немногие.

По правде говоря, я не пришёл в восторг.

- Видите ли, - неуверенно произнёс я, - всегда рад помочь, к вашим услугам и всё такое, но велосипед меня совсем доконал, я весь в синяках, особенно: э-э-э, весь в синяках. Если надо сбегать наверх за:

- Нет, нет, вы не поняли.

- Ну, не вполне.

- О, мне так тяжело: Как же я: Неужели вы не можете догадаться?

- Нет. Не могу.

- Берти: Отпустите меня!

- Но я вас не держу.

- Освободите меня!

- Ос:

А затем, внезапно, я прозрел. Должно быть, усталость взяла своё, и поэтому я не сразу сообразил, почему она пристала ко мне, как банный лист.

- Что?!

Меня покачнуло, а так как я всё ещё держал велосипед, педаль подскочила и въехала мне по икре. Но я даже не поморщился. Мне хотелось пуститься в пляс от восторга.

- Освободить вас?

- Да.

Я был намерен внести полную ясность в этот вопрос.

- Вы хотите всё отменить? Решили опять заняться Гусиком, что?

- Только с вашего великодушного согласия.

- Я согласен. Не сомневайтесь ни на минуту.

- Но я дала вам слово.

- Бог с ним, со словом.

- Значит, вы:

- Не продолжайте, не надо.

- Ох, Берти!

Она закатила глаза и восхищённо прошептала себе под нос: <����Рыцарь без страха и упрёка>, а я, желая отделаться от неё побыстрее, сказал, что мне за шиворот попала песчинка и я хочу переодеться.

- А вы бегите скорей к Гусику, - посоветовал я, откланиваясь, - и сообщите ему, что всё хорошо.

Она то ли всхлипнула, то ли икнула, а затем кинулась вперёд и поцеловала меня в лоб. Неприятное ощущение, но, как выразился бы Анатоль, нет добра без худа.

В следующую секунду девица галопом умчалась в столовую, а я, зашвырнув велосипед в кусты, пошёл к себе в комнату.

Я не стану распространяться о своих чувствах. Я думаю, вы прекрасно понимаете, что я вознёсся на седьмое небо, если не выше. Можете сколько угодно говорить о парнях с верёвками на шеях, у которых должны вот-вот выбить из-под ног табуреты, когда внезапно появляется всадник с приказом о помиловании, я вам точно могу сказать: радость этих парней - ничто. Я имею в виду, ничто по сравнению с той радостью, которую я сейчас испытывал. Их радость моей радости и в подметки не годилась. Вам удастся еще лучше понять мои чувства, если я признаюсь, что, пересекая холл, вдруг ощутил в себе такую любовь ко всему человечеству, что даже о Дживзе подумал снисходительно.

Я поставил ногу на первую ступеньку лестницы, когда окрик: <����Салют!> заставил меня обернуться. За моей спиной стоял Тяпа. Очевидно, его послали, если так можно выразиться, за подкреплениями, потому что он держал в руках несколько пыльных бутылок из погреба.

- Привет, Берти, - он рассмеялся мне в лицо. - Уже вернулся? Ты похож на потерпевшего кораблекрушение. Случайно не попал под паровой каток?

В другое время я вряд ли стерпел бы его идиотские шутки. Но сейчас я готов был простить что угодно и кому угодно и позтому поспешил сообщить Тяпе хорошие новости.

- Тяпа, старина, Бассет выходит замуж за Гусика Финк-Ноттля.

- Надо же, как обоим не повезло.

- Разве ты не понимаешь? Неужели тебе не ясно, что это значит? Анжела теперь свободна как птичка, и если ты:

Он зашёлся смехом, не в силах остановиться, и внезапно я понял, что у Тяпы поехала крыша. По правде говоря, эта мысль мелькнула в моей голове, как только я его увидел, но тогда я успокоил себя, объяснив странное поведение и всклокоченный вид бедолаги тем, что он явно был под мухой.