Франчиск Мунтяну - Статуи никогда не смеются

— Товарищ Балотэ…

— Что тебе надо, товарищ Герасим? Хочешь учить меня? С каких это пор нельзя стало сходить в уборную?

Балотэ поднял на Герасима широкое ухмыляющееся лицо и обнажил свои редкие зубы.

— Да ходи сколько тебе вздумается! Но учти: поломка произведена нарочно. А это один из лучших станков. В следующий раз, прежде чем уйти, останавливай. его.

— Ну, раз машина хорошая, чего ж она путает нити? Лучше заботьтесь об этих вот хороших и не ломайте себе голову над ржавым хламом.

— Ага, понятно, — улыбнулся Герасим. — Об этом вы и рассуждали в уборной?

— Ты что, возражаешь против совещаний? — набросился на него Балотэ.

— Я против пустых слов.

— А это уж не твоя забота, — попытался тот обрезать Герасима. — Отвечай себе на здоровье за производство, ведь тебе за это платят. А меня еще, насколько я знаю, насильно к вам не записали. Занимайся агитацией среди своих коммунистов, а нас оставь в покое. Лучше бы ты и твой умник Хорват подумали о том, что, если установка станков пойдет за счет управления, ткани снова подорожают. А крестьяне станут дороже продавать хлеб. Не так все просто, как вы думаете. Бросаете слова на ветер… а рабочие пожинают бурю.

Герасим спокойно посмотрел на него и сказал медленно, подчеркивая слова:

— До сих пор я думал, что ты социал-демократ. Теперь я вижу, что ты прихвостень барона.

Балотэ сплюнул в сторону и повернулся к Герасиму спиной.

— Не мешай мне работать. В субботу мне получки даже на хлеб не хватит.

Герасим пожал плечами. У одного из дальних станков он увидел Симанда, разговаривающего с несколькими женщинами. Он стиснул зубы и направился туда.

Над станками парили белые облака прозрачного пуха. Воздух в цехе был горячий, спертый. Из красильни доносились крепкие запахи кислот. Люди дышали прерывисто, кровь стучала в висках. Из-за непрекращающегося воя станков слов не было слышно: рабочие привыкли угадывать их по движению губ. Причудливые тени передаточных ремней играли на серых покоробившихся от сырости стенах.

Хорват с трудом протиснулся между станками.

— Нелегко пройти, когда ты толстый, как бочка, — крикнул кто-то ему вслед.

— Нетрудно говорить глупости, когда в голове опилки, — набросился на того Жилован и помахал Хорвату рукой.

Хорват засмеялся и в шутку погрозил кулаком. Выйдя во двор, он глубоко вдохнул свежий, чистый воздух. Хотел несколько минут постоять на солнцепеке, но вспомнил о заседании в уездном комитете. Поспешно вынул часы: только час, еще есть время, чтобы сходить в столовую. В дверях чесальни появился Симон. Хорват увидел его. Крикнул:

— Пойдем в столовую, товарищ Симон?

Он остановился, поджидая его. Симон огляделся вокруг. Он искал повода отказаться, но Хорват спокойно улыбался и, казалось, был готов ждать сколько угодно.

— Пойдем, — ответил Симон. — Хоть и не люблю я мамалыгу и предпочитаю обедать дома.

— Тебе больше нравится белый хлеб, — засмеялся Хорват. Но Симон знал, что он говорит серьезно.

Ответил, дружески улыбнувшись:

— Да, белый хлеб и жаркое из гуся. С капустой и морковью. — Он снял очки и протер их большим красным платком. Потом уже серьезно продолжал — Ты знаешь, Хорват, я целый год не ел птицы. — Он взял Хорвата за руку. — Ну, ладно, пошли. Мы спорим, как люди с очень низким политическим уровнем.

Вахтер почтительно поздоровался с ними и не проверил пропусков. Хорват нахмурился, схватил вахтера за борт пиджака и принялся ругать:

— Если ты не будешь выполнять свой долг, вылетишь отсюда! Слышишь?!

Тот что-то забормотал; он так испугался, что отступил на два шага, словно ждал пощечины.

— Оставь ты его! — разозлился Симон. — Это я дал такое распоряжение!

— Прошу тебя немедленно отменить его. А ты, — Хорват повернулся к вахтеру, — ты ведь сам рабочий. Научись никому не лизать пятки! Запиши это и повторяй каждый день после молитвы. — Хорват фыркнул и широко зашагал.

— Да что это с тобой? Ты что не выспался, что ли? Чего на людей бросаешься? — сказал Симон, едва поспевая за ним. — Если ты намерен ссориться, иди лучше один. Я не хочу дергать себе нервы и портить желудок.

— Я совсем не намерен ссориться. Я позвал тебя в столовую, чтобы кое о чем поговорить. Столько проблем приходится решать и столько людей в комитете, что свободной минуты не выберешь.

— Ты прав. Вечером, когда я прихожу домой, у меня не хватает сил раздеться. Если бы не жена, я ложился бы спать в ботинках. Работаю, как машина. А ты… ты все толстеешь.