Франчиск Мунтяну - Статуи никогда не смеются

— Но это же ребячество!

Вольман встал и начал медленно ходить по комнате; толстый пушистый ковер поглощал звук его шагов. Молнар исподтишка следил за ним. Барон казался удивительно молодым и стройным в узком пиджаке из голубого вельвета.

— Ведь еще совсем недавно мы над всем смеялись. Мы с пренебрежением относились и к профсоюзу и к партии. Между прочим, я думаю, что именно в этом и заключается драма нашего общества: никто не принял их всерьез, а они, эти хамы, окрепли, отъелись. Я и теперь их не боюсь, но меня беспокоит то, что я наталкиваюсь на них на каждом шагу. Я вам скажу откровенно: я не буду собирать эти станки. Где я должен собирать их? Это значило бы достраивать новый цех. Вкладывать деньги? Пока еще я владелец и могу сам распоряжаться своими деньгами. — Он усмехнулся. — Вы думаете, я не знаю о судьбе крупных собственников в России?

— У нас другие условия, — попытался успокоить его Молнар.

— Вы великолепно знаете, что это не так.

Молнар вздохнул, потом сказал искренне:

— Да, может быть, вы и правы. Мы тащим за собой некие невидимые цепи. Вы ведь знаете лозунг: «У нас есть своя политическая линия! Наша линия — это линия Маркса!»

— Оставим в покое Маркса.

— Невозможно, — назидательным тоном сказал Молнар. — Это невозможно. К истории ничего нельзя добавить, из нее ничего нельзя вычеркнуть. — Он задумался. — Но многое можно было бы скрыть! Видите ли, если бы мы могли бороться открыто, было бы совсем другое дело.

Вольман в упор посмотрел на него.

— А проблема станков? Я повторяю: я не желаю ничего вкладывать, ни одного лея, в это старое железо. — Он вдруг остановился и с искренним любопытством спросил: — Но в конце концов вы-то что думаете о станках?

Молнар схватил трость и поднялся.

— Речь идет не только об этих проклятых станках, простите меня, господин барон. Коммунисты все превращают в политику. Агитация, господин барон. Вы не замечаете этого?

— Нет, — сказал Вольман, все больше нервничая, — но я начинаю восхищаться ими. Они смотрят на вещи ясно, умеют добиваться своих целей, Молнар. Коммунисты — очень странные люди.

— Одно говорят, а другое делают, — презрительно бросил Молнар. — Твердят о сборке станков, а сами, вероятно, только и хотят настроить рабочих против вас. Я знаю эти методы. Но, видите ли, господин барон, откровенно говоря, я один не могу сопротивляться. Это очень деликатный вопрос.

— Тем более, когда есть риск, что даже рабочие из социал-демократической партии не встанут на вашу сторону. Да разве только рабочие? Ваш Тодор пользуется большим доверием у масс, чем вы. Но оставим это. Мое мнение о сборке станков вы, конечно, знаете.

Молнар вопросительно посмотрел на него.

— В конце концов, если монтировать эти станки, продукция увеличится. Кто выиграет? Я, владелец. — Он закурил сигару, медленно, лениво затянулся. — Таким образом, коммунистическая партия практически борется за мои интересы. Я думаю, все, о чем я говорю, достаточно ясно… естественно, чтобы вы выступали против моих интересов.

— Так, — пробормотал Молнар и откинулся в кресле.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— Следовало бы еще кое-что добавить. Я говорю искренне. Подумайте: если вы заставите меня собрать станки, то для покрытия убытков я запишу расходы на счет управления. Это значит, что возрастет себестоимость продукции. Ну, а крестьяне только и ждут, — продолжал он, глядя в сторону, — чтобы повысились цены на промышленные товары. Сколько же тогда будет стоить мука?.. Я думал обо всем этом. В конце концов мне нетрудно вложить деньги, которые в известной мере даже и не мои, но я имею в виду интересы моих рабочих… Не полезнее ли было бы добиться увеличения оплаты натурой, полотном? Мы могли бы договориться. Вообще вы, социалисты, конечно, не занимаетесь демагогией. — Он опять пристально посмотрел на Молнара.

— Благодаря вам мне стало гораздо легче сказать все, что я хотел, — важно произнес Молнар. И он заговорил медленно, убежденно, подчеркивая отдельные слова: — Я представляю пролетарскую партию, и наши интересы, господин барон, противоположны. Я не хотел прямо говорить вам этого, чтобы не оскорбить вас. Но, конечно, сборка станков — в интересах хозяина, капиталиста. А мы ожесточенно боремся против интересов капиталистов. — По его губам пробежала легкая тень улыбки. — Я предпочел бы не говорить об этом, потому что, независимо от политических проблем, вы оказали мне честь своей дружбой.

— Благодарю вас, Молнар.