Франчиск Мунтяну - Статуи никогда не смеются

— Вот именно, когда? — сказал Дудэу и, нахмурившись, посмотрел в сторону Герасима.

— Может быть, — сказал Жилован, — товарищ Константин Бачиу, представитель Центрального Комитета, скажет несколько слов…

— Да. Совсем немного, — сказал Константин Бачиу и встал. — Я хочу задать тот же вопрос: когда начнется сборка станков? И, кроме того, у меня есть предложение: провести расследование всех обстоятельств смерти товарища Хорвата. Вот все, что я хотел сказать… Пока все.

— Кто еще хочет что-нибудь сказать? Прошу записываться, товарищи, прошу записываться, — сказал Жилован. — Желающих нет? Тогда предоставляю слово товарищу Бэрбуцу, из уездного комитета.

— Товарищи, — начал Бэрбуц вкрадчивым голосом. — Велика сила нашей партии. Ничто не может помешать ее движению вперед, к победе рабочего класса. Все мы многое для себя вынесли из этого собрания. Мы видели, как неправильно, субъективно выступал здесь инструктор уездного комитета, который подошел к вопросу поверхностно, пристрастно.

Крупные капли пота появились на лице Думитриу. Он никак не мог найти платок и ничего не понимал.

— Товарищи, всякий, кто встанет у нас на пути, будет безжалостно раздавлен самим ходом истории. Потому что опора нашей партии — вот эти самые рабочие, мужественные подпольщики, без страха встретившие белый террор и все опасности подполья, своей кровью скрепившие живой фундамент будущего всего человечества. Товарищи, которыми может гордиться партия и рабочий класс. Товарищ Герасим — это чудесный товарищ…

На улице пошел мелкий осенний дождь.

Думитриу ждал Бэрбуца у ворот фабрики, он промок до нитки. Волосы его слиплись, свесились на лоб, а на серые с потертыми коленями брюки капали с галстука красные капли. Вахтер несколько раз предлагал ему войти в будку или хотя бы спрятаться под навес, но Думитриу отказывался: он ни за что не хотел упустить Бэрбуца. Во время заседания он совсем растерялся, лотом, взвесив все происшедшее, понял, что его обвели вокруг пальца.

Бэрбуц задерживался: он остался в зале вместе с представителем из Бухареста и с Герасимом. Думитриу хотел тоже присоединиться к ним, чтобы разъяснить свою позицию, но Бэрбуц сделал ему знак уйти. Только очутившись у ворот, Думитриу понял, что надо было настоять на своем, высказаться в присутствии Герасима и других товарищей. Кто знает, что еще взвалит на него Бэрбуц. Он был убежден, что игра была нечестной. Он и вначале, получив это задание, кое-что заподозрил и еще тогда пытался проверить, но Бэрбуц вызвал его к себе в кабинет и стал ругать, говоря, что хороший активист сначала выполняет задание и только после этого высказывает свои критические замечания. Потом он перестал об этом думать. За его спиной стоял Бэрбуц, уездный комитет, так что он отбросил свое собственное мнение и выполнил поручение до конца. И никогда бы ему не пришло в голову, что именно Бэрбуц подведет его.

Наконец появился Бэрбуц. Лицо у него было красное, потное. Думитриу испытал некоторое злорадное удовольствие: ему, наверное, тоже попало.

Увидев Думитриу, Бэрбуц подошел к нему и взял за борт пиджака:

— Уходи, чтобы тебя не увидел товарищ из Бухареста. Не беспокойся, с тобой все будет в порядке. Иди домой и дней пять не показывайся в уездном комитете. А ну, быстро, пока тебя никто не видел… Можешь рассчитывать на меня.

Думитриу что-то пробормотал, забыв все, что хотел сказать, и повернулся, собираясь уходить. Мгновение он колебался, но Бэрбуц подтолкнул его, и ему ничего не оставалось, как уйти. Он шел один, под дождем, досадуя на себя за то, что у него не хватило духу настоять на своем. «Я трус», — горько сказал он себе и с отвращением сплюнул. Придя в город, он решил пойти к Суру.

Когда Думитриу скрылся за углом, Бэрбуц облегченно вздохнул. Он вытер со лба пот и нарочно постоял под дождем, чтобы остыть. Но, испугавшись, как бы его не догнали те, кто еще оставался в зале, поспешил домой. До некоторой степени он был все же доволен. Он всех их обвел вокруг пальца. Даже Герасим говорил с ним по-хорошему, хотя сначала повысил было голос. Всю вину он, разумеется, свалил на Думитриу, не забыв повторить бесконечное множество раз: «Моя ошибка в том, что я не проверил его».

— Кто знает, что могло бы случиться, если бы меня здесь не оказалось? — говорил он задумчиво. — Кто мог бы подумать, что этот Думитриу, у которого довольно чистое прошлое и который вышел из хорошей семьи, пустится в подобную авантюру, станет поливать грязью честного человека, такого, как Герасим… Даже и я оказался в какой-то мере под его воздействием. Во всяком случае, все хорошо, что хорошо кончается…