Франчиск Мунтяну - Статуи никогда не смеются

В комнате было жарко. На соседней кровати, сбросив с себя одеяло, беспокойно ворочалась жена. «Значит, и она не спит». Хорват следил за ней краем глаза. Она приподнялась на локте, посмотрела на Хорвата и спросила:

— Ты спишь?

Он не ответил, притворился спящим и тут же пожалел об этом. Затаив дыхание, он ждал, что она повторит свой вопрос, но Флорика отвернулась к стене. Теперь уже было бессмысленно отвечать ей. Он шумно заворочался, вызывающе сбросил одеяло, засопел, кашлянул, чтобы привлечь к себе ее внимание, но она не повернулась. «Что же она хотела сказать? Собиралась защищаться, оправдываться, отрицать?» Мало-помалу Хорват успокоился. «Может, это даже хорошо. Сейчас я так размяк, что поверил бы любому ее слову. Гораздо лучше обсудить все днем, на свежую голову».

Перед домом запели какие-то подвыпившие прохожие, потом они стали выкрикивать лозунги: «Да здравствует великая Румыния!» Вдали послышалось несколько выстрелов, и снова раздались крики: «Долой мадьяр!»

Хорват хотел было встать, выйти на улицу и навести, порядок. Но он подумал, что не к чему связываться с пьяными и подвергать свою жизнь опасности, ведь завтра он должен встретиться с Трифаном и другими товарищами, чтобы обсудить важные вопросы. Под утро, засыпая, он услышал вой сирены, возвещавшей воздушную тревогу. Хорват даже не вздрогнул. Он знал, что в это время пролетают «титобусы», как их прозвали, с продуктами и снаряжением для сербских партизан. Сигналы тревоги он слышал каждое утро и в Тимишоаре.

Когда Хорват проснулся, Флорика была уже на ногах. Завтрак стоял на столе, а на стуле был приготовлен таз с водой для умывания. Софика тоже встала-Через открытое окно она здоровалась с прохожими. Хорват подошел и поднял ее на руки. Девочка поцеловала его в подбородок и спросила:

— Что ты видел во сне, папочка?

Хорвату не хотелось ее разочаровывать, он выдумал сон про медведей и охотника, который потерял свое ружье.

— Ну, а потом? — расспрашивала Софика.

— А потом — ничего. Я проснулся.

— А ты знаешь, папочка, что это значит?

— Нет, Софика, не знаю.

— Надо поговорить с тетей Мэриоарой, нашей соседкой. Она мне всегда рассказывает, какой сон что значит.

Вошла Флорика. Она сердито посмотрела на девочку и потянула ее за руку:

— Оставь папочку. Он устал, ему некогда слушать твои глупости.

— Почему ты не хочешь, чтобы она была со мной? — набросился на жену Хорват. — Или уже даже… — но он не кончил фразы.

Флорика посмотрела ему прямо в глаза. Хорват не выдержал ее взгляда, опустил голову, потом повернулся к Софике:

— Тетя Мэриоара разгадывает все сны?

— Да, она все сны разгадывает. У нее есть такая книга. Она мне всегда говорит, когда я получу пирожное или когда меня накажут. Только мама не позволяет мне ходить к ней. Она говорит, что тетя Мэриоара какая-то…

Хорват улыбнулся. Он так долго мечтал о таком вот пасмурном утре и милой детской болтовне, и после первых же слов девочки в душе его воцарилось какое-то спокойствие, словно исполнились все желания. Теперь пусть еще Флорика спросит, что приготовить на обед, а он ответит: «Лапшу с капустой». Иона пожалуется: «Капуста подорожала на два лея, денег вечно не хватает».

Мимо дома с грохотом проехала телега, подняв тучи пыли. Хорват потер лоб, осмотрелся, чтобы убедиться, что это все действительность, а не сон, и он больше не проснется на грязном тюремном матраце.

— О чем ты думаешь, папочка?

— Ни о чем, Софика.

— Ни о чем нельзя думать, папочка. Ни о чем не бывает, как же ты можешь о нем думать?.

После завтрака Хорват отослал Софику играть. Флорика убрала со стола и села напротив него. Но в эту минуту снова раздался вой сирены. Софика, запыхавшись, вбежала в комнату и спрятала голову в коленях у матери. Они едва успели добраться до убежища, вырытого в саду между грядками картофеля, как где-то совсем близко задрожала земля. Все трое съежились на скамье и уставились на шершавую глиняную стену. «Как глупо было бы умереть именно сейчас, в первый день после освобождения». Земля снова дрогнула, на этот раз бомба упала как будто еще ближе, и Хорват обнял жену и дочку. Какие у Флорики сильные плечи. Хорват старался поймать ее взгляд и сжал ее еще сильнее. В этот момент Софика протиснулась между ними.

— Скажи, папочка, почему американцы нас бомбят?

Георге Трифану, старшему кочегару текстильной фабрики, было лет пятьдесят: коренастый, невысокого роста, с вечно взъерошенными усами, которые придавали ему свирепый вид, он, казалось, хоть сейчас готов ввязаться в ссору. Трифан редко отлучался от своих котлов. Должно было произойти что-то совсем необычное, чтобы он ушел в цеха. Вот и сейчас, когда он проходил через прядильню, женщины оборачивались и смотрели ему вслед. Но ему было все равно. Он направился прямо к механикам, где, как он знал, находился Герасим.