Иван Лазутин - Последний этаж

— Ты меня убедил, поедем! — засуетилась Волжанская.

— Тогда не будем терять времени. Прошу вас — собирайтесь как можно быстрее. Я спущусь и буду ждать вас у машины. Светлая «Волга» стоит в переулке, у забора, слева от входа в ваш корпус.

— Ступай, ступай, я сейчас… Я через пять минут спущусь… Может быть, успеем.

Напряжение не спадало. Время тянулось медленно. Нервно расхаживая вдоль машины, Бояринов то и дело смотрел на часы. Рыжий лохматый щенок настолько освоился с машиной и ее хозяином, что доверчиво тыкался мордочкой в ноги Бояринова и еле слышно жалобно скулил. Бояринов вспомнил, что у него в багажнике, в полиэтиленовом пакете, лежат две палки сырокопченой колбасы, которую он утром, отстояв целый час в очереди, купил в фирменном магазине на Солянке. На завтра, в субботу, он пригласил к себе Магду. Хотел встретить ее добротно накрытым столом. Отломив кусок колбасы, Бояринов бросил его щенку, который, жадно нюхнув ее, вцепился в нее зубами и без оглядки, смешно вскидывая зад, что есть духу кинулся к забору, за которым, по-прежнему наблюдая за ним сквозь лаз, его ждала мать.

Волжанская все не появлялась. Бояринов начинал нервничать. Успел искурить несколько сигарет. А когда она показалась из подъезда, он включил мотор и подъехал почти к ступеням схода с площадки перед пансионатом.

В светлом элегантном костюме, в широкополой соломенной шляпе и гипюровых белых перчатках до локтей Волжанской нельзя было дать ее лет. Вся она как-то подобралась, преобразилась, стала выше, словно через несколько минут ей предстояла встреча, которая многое определит в ее жизни. Так по крайней мере показалось Бояринову.

До Ленинградского проспекта ехали молча. У метро «Динамо», у перекрестка, где Бояринов остановился перед красным светофором, Елена Деомидовна спросила:

— Ты на меня не сердишься?

— Сердиться — это не то слово. Я просто взволнован. Помните у Исаковского есть такие строки: «Я шел к тебе четыре года, я три державы покорил…»

— Что ты этим хочешь сказать, Леня? Прошу, говори громче. В машине я плохо слышу.

— В поисках косы, прежде чем выйти на вас, я истер добротные австрийские башмаки, — прокричал Бояринов на ухо Волжанской.

— Ты шутник, Леня.

— Нет, я друг Татьяны Сергеевны и ваш друг.

— Ты хочешь преподнести ей сюрприз? Во время юбилея?

— Вы угадали. Только очень прошу вас — пусть будет это тайна! Вы умеете хранить тайну? — почти на ухо Волжанской кричал Бояринов.

— Я умею делать вещи и посерьезнее.

— Спасибо! Это очень важно. Иначе вся моя затея не будет стоить ломаного гроша.

— А ты серьезно пригласил меня на юбилей Татьяны Сергеевны и на юбилей театра? Может быть, я тебе нужна только как владелица косы?

— О моем отношении к вам вы убедитесь во время обоих юбилеев.

— Мы мне все больше и больше нравишься, Леонид.

— Вы мне больше, чем нравитесь.

— Ленечка, а нельзя ли пригласить на юбилей Татьяны Сергеевны Кораблинова? Ведь когда-то они были большими друзьями. Мы часто коротаем с ним нашу стариковскую тоску. Он всегда с особой нежностью вспоминает Татьяну Сергеевну. А позвонить ей почему-то не решается, хотя знает, что скоро у нее юбилей. Ведь ему уже пошел девятый десяток. Ты это сможешь?

— Постараюсь. Как вы думаете — мы не опоздаем к вашему мастеру?

— Давайте помолимся. Говорят — помогает.

— Если бы это помогало, я сейчас готов заехать в Елоховский собор и поставить перед аналоем сто свечей.

— У тебя широкая натура!..

— И горячее желание сделать Татьяне Сергеевне подарок, от которого у нее закружится голова.

К парикмахерской, что находится против центрального телеграфа, они подъехали в четвертом часу, когда дневная жара начинала спадать, но в воздухе еще стояла духота от нагретого за день асфальта. Когда машина повернула в Художественный проезд и остановилась против парфюмерного магазина, Елена Деомидовна достала из сумочки валидол.

— Вам плохо? — спросил Бояринов.

— Не могу себе этого простить до конца жизни! Вот и защемило ретивое. Но ничего, справимся. Открой, пожалуйста, дверь. Ведь я в машине не часто. Не знаю, на что нажимать, что поворачивать.

— Может, с минутку посидим, вы отдохнете от моей нервной езды.

— Вперед!.. Только вперед!.. Отдыхать будем, когда вернем косу!..

Бояринов открыл дверку и, поспешно выйдя из машины, помог выйти из нее Елене Деомидовне.

Перед входом в парикмахерскую, кто привалившись к стене, кто лениво похаживая взад и вперед, томились молодые обросшие парни. «Ждут своей очереди», — подумал Бояринов. Раскрыв входную дверь, он жестом пригласил Елену Деомидовну войти первой.