Паскаль Брюкнер - Божественное дитя

Фонтан не настаивал больше - он столкнулся с тем же скептицизмом, что проявил сам при первом разговоре с мадам Кремер. Но мысленно дал клятву попробовать. Мадлен пробудила в нем, хотя он не вполне отдавал себе в этом отчет, давно утерянную предприимчивость студенческих лет. В этом странном деле ему почудилась золотая жила, истинное сокровище, - возможно, через несколько месяцев он сумеет доказать своим малодушным коллегам, как они ошиблись. Обретя веру в себя, доктор бросился в эту авантюру с горячностью, удивившей и встревожившей его сестру Марту, которая неустанно взывала к благоразумию и заранее предвидела худшее. Но в конце концов он сумел склонить ее к сотрудничеству, получив, таким образом, медсестру и одновременно лаборантку, достойных доверия.

Фонтан обещал Мадлен целиком посвятить себя ее младенцу - дабы тот приобрел неоспоримое преимущество над всеми прочими - и приступил к работе в обстановке полной секретности. Ведь столько людей уже занималось проблемами предродового воспитания! Главным же было сохранить все в тайне от бабушки с дедушкой и от Освальда: первые исключались по причине излишней властности, последний - в силу того, что уже выполнил свой долг производителя. Дальнейшее не имело к нему никакого отношения.

Часть первая

Глава I ВНУТРИМАТОЧНАЯ РЕСПУБЛИКА

Несмотря на весь энтузиазм Фонтана, ему удалось найти чудодейственное решение отнюдь не за несколько дней. Для начала он ограничился простыми химическими соединениями: Мадлен были сделаны инъекции из смеси гормональных препаратов, аминокислот и эндорфинов, призванных активизировать умственную деятельность маленького существа еще до того, как сформируется мозг. Предполагалось, что эта жидкость, проникая через артериальную систему и плаценту, окажет благотворное, хотя и неясное воздействие для ускоренного развития извилин у крохотного червячка, что позволит сразу же усваивать передаваемые матерью понятия. В сравнении со сложностью поставленной цели это был весьма примитивный метод, и Фонтан, принужденный удовлетвориться им, изнывал от нетерпения.

Он жаждал осуществить гораздо более смелую, но в данный момент явно преждевременную идею - вводить познания сразу в разум, как записывается мелодия на диске. Сначала преобразовать школьные предметы в химические формулы, а затем внедрить их в объект обучения посредством переливания крови, лекарств или ультразвука. В некотором роде информация подавалась бы прямо по назначению: в кору головного мозга. Бывают же полные обеды в виде пилюль - и Фонтан представлял себе, как образование наращивается само собой при помощи таблеток и порошков. Впоследствии можно было бы уложить весь цикл, от первых уроков в яслях до экзаменов на степень бакалавра, в одну молекулу, вживляя ее затем в мошонку будущего отца или в яичники будущей матери. Тем самым удалось бы ликвидировать источник постоянных бед человеческого рода - необходимость для каждого поколения начинать все с нуля. В результате встречи обогащенных знаниями сперматозоида и яйцеклетки на свет появлялся бы прекрасно подготовленный бакалавр. Какой прогресс, какой превосходный способ наконец-то уравнять шансы!

Пока же Фонтан довольствовался тем, что по четыре часа в день делал Мадлен инъекции в своем кабинете. Молодая женщина, перебравшись к доктору со всем оборудованием, взяла за правило зачитывать вслух все, что транслировалось внутрь посредством кассет. Ревностно относясь к своим обязанностям, она твердила, что беби нельзя нежиться в мамочке, ибо безнравственно и абсурдно кататься как сыр в масле - девять месяцев безделья не пройдут даром и окажут дурное влияние на последующую жизнь. Так все и шло первые три месяца беременности. Курс лечения оказался благотворным для матери: она освежила память и могла без запинки перечислить названия всех департаментов, равно как средний режим десяти крупнейших рек планеты. Однако маленький ученик пока никак себя не проявлял. Ни одного разумного отклика или выражения чувств, хотя в принципе он уже должен был достигнуть уровня по меньшей мере шестого класса. По-видимому, мыслительные процессы так и не пробудились, и Фонтан с согласия Мадлен решил прекратить вливания и уроки. Следовало отказаться от поставленной цели: слишком высоко они замахнулись, законы роста еще никому не удавалось обойти.

Но вот однажды вечером, когда будущая мать, упавшая духом и с трудом покорившаяся необходимости произвести на свет жалкую личинку, схожую со всеми прочими, пыталась заснуть, ее вдруг всполошил тонкий голосок, доносившийся откуда-то из позвоночника и повторявший: "Еще, еще!" Это было как шелест, как легкая дрожь, пробежавшая по спине и затихшая в ушной раковине. Быть может, ей приснился сон? Она была одна, Освальд лег в другой комнате. Следовательно, это исходило из глубин ее живота. Теперь ей казалось, будто два гнусавых голосочка молят: "Еще, еще!" Застигнутая врасплох, она ответила: "Сейчас", зажгла свет, накинула халат, прошла в гостиную, схватила первую попавшуюся книгу и прочла, стараясь отчетливо выговаривать слова, главу по естественной истории, посвященную весьма сложным вопросам перехода от Homo habilis к Homo erectus вплоть до Homo faber и Homo sapiens sapiens4. Набрав затем все, что валялось под рукой, она в один присест осилила дюжину басен Лафонтена, большой кусок из "Путеводителя по Италии", а на рассвете муж застал ее полуживой от усталости, когда она заплетающимся языком бормотала что-то из "Практического руководства по городскому озеленению".